Краткое содержание тэффи экзамен за 2 минуты пересказ сюжета

Замужество

По первоначальному замыслу сестренок, первой на пьедестал литературного почета должна была вступить Маша, погреться в лучах славы, а затем уступить место Наде, завершив карьеру. Однако они не предполагали, что стихи начинающей поэтессы Мирры Лохвицкой (Маша решила, что для творческого человека имя Мирра подходит больше) так отзовутся в сердцах читателей. Мария приобрела мгновенную и ошеломительную популярность. Первый сборник ее стихов разлетелся со скоростью света, а сама она в конце девятнадцатого столетия была, бесспорно, одним из самых читаемых авторов.

А что же Надя? При таком успехе сестры ни о каком завершении ею карьеры не могло идти и речи. Но если бы Надя попробовала «пробиться», весьма вероятно, что тень популярной старшей сестры закрыла бы ее. Надежда прекрасно это понимала, а потому заявлять о себе не спешила. Зато поспешила замуж: едва-едва окончив женскую гимназию, в 1890 году выскочила за поляка Владислава Бучинского, юриста по профессии. Он работал судьей, но женившись на Наде, оставил службу, и семья уехала в его имение под Могилевом (Белоруссия ныне). Наденьке исполнилось на тот момент всего восемнадцать лет.

Однако нельзя сказать, что семейная жизнь пары была удачной и счастливой. Чем был этот брак — любовью или расчетом, холодным решением устроить семейную жизнь в то время, пока сестра устраивает свою — литературную, для того, чтобы позже иметь возможность посвятить всю себя карьере?.. На этот вопрос нет ответа. Как бы то ни было, к тому моменту, когда в семье Надежды Лохвицкой уже было трое детей (дочери Валерия и Елена и сын Янек), брак ее с Владиславом трещал по швам. К началу нового тысячелетия супруги разошлись. В 1900 году двадцативосьмилетняя Надежда вновь появилась в Петербурге с твердым намерением обосноваться в литературных кругах.

Сжатый обзор

Точно неизвестно, в каком году было написано произведение, однако литературоведы считают, что это произошло в промежутке между 1910 и 1012 г. Писательница много думала о том, какую природу имеет глупость людей и как получается так, что среди населения встречаются настоящие дураки. Рассказ с одноимённым названием стал итогом этих размышлений. Надежда Александровна включила его в сборник «И стало так», изданный в 1912 г.

Основная тема рассказа — человеческий порок. Читательница высмеивает его беззлобно, но иронично. Текст имеет мозаичную композицию, его особенность заключается в фрагментарности, однако по мере прочтения складывается целостная картина.

Жанр и литературное направление

Среди многочисленных авторов «дозволенной» юмористики, распространённой в десятилетие 1907 – 1917 (годы между первой и второй русскими революциями), Тэффи выделялась глубокой, неповторимой близостью к классической традиции сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина, сочетающей «чёрный юмор», злой и беспощадный реализм с актуальностью и даже злободневностью; абсурдность ситуации – с узнаваемостью, типичностью персонажей. Правда, в коротких рассказах Тэффи нет щедринской фантастики и аллегоричности, благодаря которым Щедрин называл свои короткие произведения «сказками». Тэффи даже такого своего читателя, который заранее подозревает нелепую, абсурдную концовку «обыкновенной истории», заставляет поверить чуть ли не в возможность повторения или даже существования подобной истории в реальной действительности и таким образом превращает её в классическую новеллу, в которой сюжетное напряжение постепенно нагнетается, а кульминацией, разрешающей напряжение, становится неожиданная развязка.

Мастерство новеллистической композиции

На трёх-четырёх страницах книжного текста автору невозможно было бы запечатлеть «кошмар русской действительности» и тем более ясно высказать свой взгляд на причины, которые вели (и, как мы знаем, вскоре привели) к настоящему кошмару, к катастрофе этой действительности, если бы не ряд специальных приёмов.

Так, например, подсудимый журналист назван по имени, адвокат – отнюдь нет: имя им легион. Это они, амбициозные юристы, привели империю к кошмару и довели её до кровавого развала. В динамически развивающейся композиции, в узнаваемых деталях судебного заседания с его трусливым, напуганным председательствующим – всё это становится чуть ли не убедительной художественной реальностью. На ощущение реальности происходящего неумолимо работает искусно выстроенная новеллистическая композиция.

Вначале – неспешная экспозиция с её умиротворённым благодушием в настоящем и с предвкушаемым скорым будущим, т. е. скромным банкетом «для своих» в модном ресторане «Вена» по случаю несомненно успешного окончания «дела», не стоящего и выеденного в этом ресторане яйца.

Однако завязка поражает нелепостью поведения абсурдной и, как сперва казалось, излишней фигуры. Только теперь читатель вспоминает о том, что эта фигура вынесена в заглавие новеллы – но почему и зачем? Чтобы быть высмеянной за то, что полезла не в своё дело?

И вот развитие действия быстро показывает, что такие судебные дела для модного адвоката не просто «свои», но что он, поднаторевший в таких делах, видимо, именно на них и сделал себе модное имя. Пущенная в ход адвокатская «логика» именно в силу своей неожиданной, полной абсурдности пугает председательствующего, который своими трусливыми распоряжениями чётко «отбивает такт» – показывает нарастание напряжённости новеллистического действия от этапа к этапу судебного заседания. На переходе от первого, ещё благодушного этапа ко второму, уже пугающему – следует команда председательствующего «очистить зал от публики». На переходе к третьему, роковому этапу «председатель попросил закрыть двери и удалить свидетелей». Наконец, на словах «Да сгинет гнусное…» «председатель лишил защитника слова», но слово это (разумеется, «самодержавие») и так прозвучало в головах судей – и было последней каплей, спровоцировавшей их жестокий приговор несчастному Рубашкину. Так после трёх этапов развития действия с неумолимой новеллистической логикой наступает кульминация – собственно приговор.

И затем следует развязка, показывающая нам адвоката вовсе не безумным (как в завязке, где у него «глаза выкатились, шея налилась»), а вполне себе циничным мужчиной со здоровым аппетитом («закусил сосисками и выпил бокал пива») и непомерными амбициями («попросил судебного хроникера прислать ему корректуру защитительной речи»).

«Ностальгия», анализ рассказа Тэффи
«Блины», анализ рассказа Тэффи
«Жизнь и воротник», анализ произведения Тэффи
«Свои и чужие», анализ рассказа Тэффи
«Экзамен», анализ рассказа Тэффи
«Тонкая психология», анализ рассказа Тэффи
«Брошечка», анализ рассказа Тэффи
«Раскаявшаяся судьба», анализ новеллы Тэффи
«Семейный аккорд», анализ рассказа Тэффи
«Неживой зверь», анализ новеллы Тэффи
«Демоническая женщина», анализ произведения Тэффи

По писателю: Тэффи

Другие пересказы для читательского дневника

Повесть начинается с описания спокойной жизни девятилетнего ребенка Бруно, живущего в городе Берлине. Папа, служащий, офицер, носит на рукаве красного цвета повязку с черным крестом.

Оперативник на пенсии по инвалидности Леонид Сошнин приходит в редакцию, где практически утвердили к печати его рукопись. Вот только главный редактор Октябрина (светоч местной литературной элиты, сыплющая цитатами известных писателей) в разговоре

По поручению гетьмана Фома повез самой царице грамоту, но не смог он не заехать на ярмарку, чтобы себе табаку купить, а там познакомился с запорожцем. Отмечая знакомство (рюмка за рюмкой)

Детско-юношеская повесть «Тимур и его команда» была написана советским писателем Аркадием Гайдаром в 1940 году. До великой отечественной войны еще пять лет, советский народ еще не знает о том, какие испытания выпадут на долю страны.

История начинается с момента, когда мальчик заблудился в джунглях будучи маленьким ребёнком. По его следам идёт тигр Шер-Хан. Но ребёнок, дойдя до логова волков, спасается от тигра и обретает свою новую семью, в лице Отца и Матери волков

Тема, проблема, сюжет, персонажи

Тема сатирической новеллы «Тонкая психология» – современный, сильно опошленный тип Дон-Жуана «в действии» и сравнение двух точек зрения на ситуацию неудавшегося обольщения: точки зрения мужского персонажа с взглядом на ту же ситуацию самих женщин – героини и автора новеллы.

Главный герой новеллы пан Гуслинский – «коммивояжёр по профессии, но по призванию Дон-Жуан чистейшей воды. Развозя по всем городам Российской империи образцы оптических стёкол, он, в сущности, заботился только об одном — как бы сокрушить на своём пути побольше сердец. Для этого святого дела он не щадил ни времени, ни труда, зачастую без всякой для себя выгоды или удовольствия».

Здесь с самого начала – «чистейшей воды» ирония: её не может не почувствовать читатель, даже если он ещё не подозревает, что в описываемом случае пан Гуслинский отнюдь не сможет «преспокойно» (его слово-паразит) преуспеть «в святом деле сокрушения сердец». И таким образом читатель заранее, ещё в экспозиции новеллы, предупреждён, что случай «без выгоды или удовольствия» для пана Гуслинского является типичным, т. е. что не такой уж он и удачливый Дон-Жуан

Это важно, поскольку в финале мы будем иметь дело не со случайной осечкой, а с проявлением некоего протофеминистического феномена. То, в чём этот феномен собственно состоит, можно считать проблемой данной новеллы – проблемой как для героя, с которой он всё чаще сталкивается на своём «пути Дон-Жуана», так и для читателя или читательницы новеллы, поскольку для человека начала ХХ века являются сенсационной социально-психологической новостью и те взгляды, которые позже будут названы феминистическими, и сама «феминистическая» сюжетная ситуация. Пан Гуслинский – олицетворённая пошлость, и пошлость пана Гуслинского типична для конца ХІХ – начала ХХ века, это пошлость отношения к женщинам чеховского Гурова из «Дамы с собачкой» (не случайно совпадение первых букв в фамилиях персонажей Тэффи и Чехова), который «о женщинах отзывался почти всегда дурно, и когда в его присутствии говорили о них, то он называл их так:

Пан Гуслинский – олицетворённая пошлость, и пошлость пана Гуслинского типична для конца ХІХ – начала ХХ века, это пошлость отношения к женщинам чеховского Гурова из «Дамы с собачкой» (не случайно совпадение первых букв в фамилиях персонажей Тэффи и Чехова), который «о женщинах отзывался почти всегда дурно, и когда в его присутствии говорили о них, то он называл их так:

— Низшая раса!»

Этот «расизм» (сегодня сказали бы «сексизм») в высшей степени присущ и Гуслинскому, который ещё к тому же, в отличие от Гурова, обделён интеллектом и потому в ХХ веке обречён быть именно неудачливым Дон-Жуаном – опять-таки в отличие от Гурова, Дон-Жуана раскаявшегося (в финале «Дамы с собачкой»).

Самое интересное, что мы практически ничего не знаем об объекте неудавшегося обольщения; в сущности, мы её и не видим: мелькнула на перроне – закрылась книжкой – с головой укрылась пледом

Это просто обычная, но – что важно – современная женщина: путешествует одна по каким-то своим делам, ни от кого не зависит, ни на кого не обращает внимания

Интервью

«Музыка Земли» нашей

Пианист Борис Березовский не перестает удивлять своих поклонников: то Прокофьева сыграет словно Шопена – нежно и лирично, то предстанет за роялем как деликатный и изысканный концертмейстер – это он-то, привыкший быть солистом. Теперь вот выступил в роли художественного руководителя фестиваля-конкурса «Музыка Земли», где объединил фольклор и классику. О концепции фестиваля и его участниках «Частному корреспонденту» рассказал сам Борис Березовский.

Андрей Яхимович: «Играть спинным мозгом, развивать анти-деньги»

Беседа с Андреем Яхимовичем (группа «Цемент»), одним из тех, кто создавал не только латвийский, но и советский рок, основателем Рижского рок-клуба, мудрым контркультурщиком и настоящим рижанином – как хороший кофе с черным бальзамом с интересным собеседником в Старом городе Риги. Неожиданно, обреченно весело и парадоксально.

«Каждая собака – личность»

Интервью со специалистом по поведению собак

Антуан Наджарян — известный на всю Россию специалист по поведению собак. Когда его сравнивают с кинологами, он утверждает, что его работа — нечто совсем другое, и просит не путать. Владельцы собак недаром обращаются к Наджаряну со всей страны: то, что от творит с животными, поразительно и кажется невозможным.

Юрий Арабов: «Как только я найду Бога – умру, но для меня это будет счастьем»

Юрий Арабов – один из самых успешных и известных российских сценаристов. Он работает с очень разными по мировоззрению и стилистике режиссёрами. Последние работы Арабова – «Фауст» Александра Сокурова, «Юрьев день» Кирилла Серебренникова, «Полторы комнаты» Андрея Хржановского, «Чудо» Александра Прошкина, «Орда» Андрея Прошкина. Все эти фильмы были встречены критикой и зрителями с большим интересом, все стали событиями. Трудно поверить, что эти сюжеты придуманы и написаны одним человеком. Наш корреспондент поговорила с Юрием Арабовым о его детстве и Москве 60-х годов, о героях его сценариев и религиозном поиске.

Тема, сюжет, персонажи («сценические» и «внесценические»)

Тема сатирической новеллы «Модный адвокат» чрезвычайно серьёзна и более ста лет спустя вновь актуальна – амбициозные политики и их роковая роль в истории. За такого политика читатель сперва принимает популярного журналиста Семёна Рубашкина, которого судят по нелепому, надуманному обвинению в революционном подстрекательстве, за «распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы в газетной статье»

На «плотного господина во фраке» лишь случайно обратили внимание:

« — Это ещё кто? — спросила жена.

— Да это мой адвокат.

— Адвокат? — удивились приятели. — Да ты с ума сошёл! Для такого ерундового дела адвоката брать! Да это, батенька, курам на смех. Что он делать будет? Ему и говорить-то нечего! Суд прямо направит на прекращение.

— Да я, собственно говоря, и не собирался его приглашать. Он сам предложил свои услуги. И денег не берёт. Мы, говорит, за такие дела из принципа берёмся…»

Начинается заседание суда. Всё идёт к тому, чтобы «направить на прекращение».

«Но тут выскочил адвокат. Лицо у него стало багровым, глаза выкатились, шея налилась». И как только он открывает рот, журналисту Рубашкину и его близким становится не до смеха. Да и читатель должен быть уж слишком смешлив, чтобы этакий густой сарказм и чёрный юмор автора заставил его хотя бы улыбнуться. Описываемая ситуация становится нелепой, абсурдной, но становится ли она смешной? Мог ли смеяться современник Тэффи над тем, что суд в конце концов приговорил Семёна Рубашкина к «преданию смертной казни через повешение»? Да и в наше время может над этим смеяться только безнадёжный двоечник, пропустивший мимо ушей зловещее упоминание о «столыпинских галстуках» на школьном уроке истории.

Как же модный адвокат выстраивает столь «блестящую», с точностью до наоборот, логику судебного разбирательства дела своего «подзащитного»? Абсурд «линии защиты» развивается по нарастающей. Классический приём в русской адвокатской практике конца ХІХ – начала ХХ века – «пришить к делу» то, что с ним никак не связано, однако чисто теоретически может иметь к нему косвенное, «внесценическое» отношение. Обвиняемый признался, что подписал вменяемую ему газетную статью первыми буквами имени и фамилии – С. Р.? Превосходно. А помнит ли уважаемый суд, что «эсер» – это никто иной как член запрещённой террористической партии социалистов-революционеров? Вот он, подлинный герой русской революции, который «тайно и безыменно руководят могучим движением»!

« — Вы думаете, что год тюрьмы сделает для вас кролика из этого льва? <…> Сибирь ли уготовили вы для него? Но, господа судьи! Я ничего не скажу вам. Я спрошу у вас только: где находится Гершуни? Гершуни, сосланный вами в Сибирь?»

Происходит риторическая подмена, в результате которой Рубашкин, «всего лишь» журналист, работник вполне легальной прессы, легко ставится на одну доску с «внесценическим» персонажем – с тем, кого впоследствии и в СССР впрямь считали «подлинным героем русской революции». Если бы не перелёт Чкалова через Северный полюс в 1937 году, то одна из центральных улиц Киева (кстати, в 1911 году названная Столыпинской, т. к. здесь была больница, в которой умер Столыпин, смертельно раненный террористом Богровым) называлась бы улицей Гершуни не 18 лет (с 1919 по 1937, когда её переименовали в ул. Чкалова), а все 70, и таких улиц в СССР было немало (последняя улица Гершуни на Украине, в г. Козелец, просуществовала вплоть до 2016 года!).

Так постепенно вырисовывается подлинная, провокационная задача модного адвоката – сделать из «подзащитного» очередного героя-мученика. После вынесения приговора, в буфете суда, адвокату «рукоплещет молодёжь», а он берёт у судебного хроникёра на вычитку свою «блестящую» речь, которая будет помещена в завтрашних газетах. В финале новеллы человек, знающий Рубашкина, подходит к адвокату с вопросом:

« — Никакой надежды?

Адвокат мрачно усмехнулся.

— Что поделаешь! Кошмар русской действительности!..»

Псевдоним

Первое стихотворение Надежды под ее девичьей фамилией Лохвицкая было опубликовано в 1901 г. после развода с мужем В. Бучинским. Хотя она увлекалась всю жизнь поэзией и издала три сборника, прославилась она совсем не из-за стихов. После публикации стихотворения Тэффи была смущена: она не ожидала, что оно будет опубликовано. Ей казалось неловким показывать свои стихи читателям, когда ее старшая сестра уже была признанной и известной поэтессой. Возможно, эта ситуация и подтолкнула ее к взятию творческого псевдонима.

О создании своего псевдонима сама писательница рассказывала: написав пьесу, она захотела подписать ее таким именем, которое принесло бы счастье. Ей подумалось, что счастливы всегда дураки, а ей был известен один такой дурак по имени Степан, которого домашние называли Стеффи. Отбросив букву из его имени, Надежда взяла себе псевдоним Тэффи. Пьеса имела успех, и все свои будущие произведения писательница подписывала этим псевдонимом. Впрочем, существует и другая версия – так звали героиню из рассказа Р. Киплинга.

Сочинение 2

Надежда Александровна Тэффи – русская писательница и поэтесса. Основными направлениями ее творчества являются юмористическая и детская проза

В своих произведениях писательница особое внимание уделяет душевному состоянию героев, внутренние переживания которых становятся главной темой ее рассказов

В рассказе Н.А.Тэффи «Весна» пробуждение от зимней стужи можно проследить не только в изменениях, происходящих в окружающей природе, но и в желании главной героини – тринадцатилетней девочки Лизы, любить и быть любимой. Так действует на нее весеннее время года. Ее жизнерадостное настроение прослеживается в каждой строчке. Девочке хочется влюбиться, и она упорно ищет объект для своей симпатии.

На уроке географии подружка Лизы Катя призналась, что влюблена в кадета Веселкина. Подробности она пообещала рассказать девочке в воскресенье вечером, а потом еще и спросила у Лизы, кого любит она. Но Лиза не была влюблена, ни в кого, ведь как пишет автор, идея влюбляться вообще не приходила в голову героини. Однако, признавать этот факт перед подружкой она не захотела. Поэтому девочка, не зная, что ответить, сказала, что также сообщит о своих чувствах в воскресенье

До выходных Лизе срочно нужно было влюбиться и не важно в кого, поэтому неудивительно, что объектом своей симпатии она выбрала студента Егорова, серого и вялого товарища брата. Он зашел в комнату, где Лиза рассматривала в себя в зеркало, и, чтобы не смущать девочку, похвалил ее бантик. Волнения и внутренние переживания героини занимают центральное место в рассказе

Девочка, находясь в оживленном настроении, не может усидеть на одном месте: она, то выйдет на балкон, где пригревают солнечные лучи и дует свежий ветер, то убежит к зеркалу, чтобы поправить бантик и полюбоваться на свое отражение. В образе Лизы писательница выделяет лишь две основные черты: круглый веснушчатый нос и белокурую косичку. Но читателю хватает их для того, чтобы представить, как выглядит эта взволнованная приходом весны девочка. Название произведения и душевное состояние героини тесно переплетаются между собой. Весь рассказ наполнено чувством любви: к себе, к противоположному полу, да и просто к жизни

Волнения и внутренние переживания героини занимают центральное место в рассказе. Девочка, находясь в оживленном настроении, не может усидеть на одном месте: она, то выйдет на балкон, где пригревают солнечные лучи и дует свежий ветер, то убежит к зеркалу, чтобы поправить бантик и полюбоваться на свое отражение. В образе Лизы писательница выделяет лишь две основные черты: круглый веснушчатый нос и белокурую косичку. Но читателю хватает их для того, чтобы представить, как выглядит эта взволнованная приходом весны девочка. Название произведения и душевное состояние героини тесно переплетаются между собой. Весь рассказ наполнено чувством любви: к себе, к противоположному полу, да и просто к жизни.