Об идеологии
Я прочел два сборника. Причем один из них написан до революции, а второй – несколько позже. Интересно сравнить описания российского общества, сделанные до глобальных перемен, случившихся в 1917 году, и после. Реализм изображенных героев и событий тем более интересен, что все, собранные в сборниках короткие рассказы, изначально публиковались в периодической печати. Они готовились автором «с колес», в режиме журнального конвейера, у него просто не было времени что-то выдумать, приукрасить – все действующие лица рисовались с натуры.
При этом рассказы не перегружены идеологией, точка зрения автора на всё происходящее вокруг и описываемое им есть, а навязывания идеологии – нет. Некогда ему было…
О времени и быте
Я уже говорил, что автор не стремился покуситься на славу таких литературных столпов, как Толстой и Достоевский, поэтому художественная сторона его произведений явно «не фонтан». Не роман ваял человек, в газету писал, вот и приходилось соответствовать жанру. Зато есть правда быта и чувство времени. Но… Ощущения того, что действие происходит в начале ХХ века, то есть – 100 лет назад, нет! Всё вокруг предельно современное, родное, знакомое, наше. Может быть, этот феномен произошел как раз из-за того, что автор ничего не выдумывал. А Россия, выходит, за прошедшие 100 лет не очень-то изменилась. Нравы остались прежними… Взять хотя бы описанного автором депутата Госдумы. Понятно, что это не реальная фигура, а некий собирательный образ, но собран-то он и создан на основе реальных событий и конкретных людей. И до чего же народные избранники из рассказов прошлого века похожи на депутатов российского парламента сегодняшних дней. Или возьмите первый абзац рассказа «Мученик науки»: Провинциальные губернаторы предписали местной полиции следить за внешкольным поведением учащихся…». Эту фразу вы можете услышать сегодня вечером из уст диктора новостей Первого телеканала или «Вести-РТР».
Самое интересное
- Я надеюсь на революцию в РПЦ — просмотров: 147 439
- Олег Курзаков: О причинах моего ухода из клира Красноярской епархии и сложении священного сана — просмотров: 95 103
- «Дали бы мне палку! Ух, я б вам…!»: феномен Андрея Ткачева — просмотров: 84 845
- Мария Кикоть: Мне искренне жаль игуменью Николаю — она тоже жертва системы — просмотров: 79 016
- Протоиерей Андрей Ткачев назвал иерархов РПЦ бандитами и ряжеными, а саму РПЦ — расколом — просмотров: 75 548
- И в голове один вопрос: «А судьи кто?» — просмотров: 59 593
- Ответ анонимного священника брезгливому батюшке — просмотров: 56 355
- Протоиерей Вячеслав Баскаков: Я прошу прощения у всех, кого ввел в поношение через меня Святой Церкви — просмотров: 51 603
- Инвалиды духовной войны — просмотров: 44 651
- Опасный вопрос: кому пора на пенсию? — просмотров: 40 212
О книгах и времени
Признаюсь сразу, занят настолько, что на объемные произведения, не говоря уже про «Войну и мир» Льва Толстого времени нет абсолютно. Поэтому из литературы наиболее близки сейчас… сказки немецких писателей братьев Гримм. На ночь дочери их читаю. А если серьезно, то, возможно, я свой «норматив» прочитанной литературы выполнил в молодости, еще студентом, когда учился на философском факультете Уральского государственного университета. Сейчас же, если и удается почитать книгу, то только невеликую по объему. Быть может, поэтому это произведение и попало мне в руки. Это даже не книга, а сборник небольших новелл. Даже не новелл, а фельетонов, которые относятся не к Большой Литературе, а скорее, к публицистике.
О героях
В отличие от тех же Толстого и Достоевского автор произведения не стремился бытописать и исследовать с последующими выводами жизнь какого-то отдельного социального слоя. В героях его рассказов – все представители тогдашнего российского общества: от сапожника – до жандарма или депутата Государственной Думы. Не гении, не супермены, не «герои нашего времени» – самые обыкновенные россияне, дети и взрослые, без идеологических прикрас. Они и выделены-то из общей толпы рядовых российских граждан лишь по прихоти автора. От этого создается ощущение их близости, понятности, доступности.
О малом и вечном
На меня сильное впечатление произвел буквально один абзац – пять-шесть строчек. Я хочу их здесь просто воспроизвести дословно.
В этих строчках – квинтэссенция авторской мысли собственно всех его рассказов. Трава, примятая сапогом… Я прочел и через себя пропустил авторское ощущение жизни. Почувствовал тот миг, который пережил автор между реальными событиями, происходящими в обществе, и ложащимися на бумагу строчками его рассказов.
Это очень любопытное уравнение: малое и вечное. Вот эта мысль меня заставила задуматься и о жизни вообще, и о том, что хотел сказать своими рассказами автор. По его мнению, вечные ценности банальны и невелики: тишина, спокойствие.
Читаю книжку, а вокруг меня дочь бегает, играет, веселится…
Ленин об Аверченко
Это — книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: «Дюжина ножей в спину революции». Париж, 1921.
Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете.
Зато большая часть книжки посвящена темам, которые Аркадий Аверченко великолепно знает, пережил, передумал, перечувствовал. И с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России. Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов. Огнем пышущая ненависть делает рассказы Аверченко иногда — и большей частью — яркими до поразительности. Есть прямо-таки превосходные вещички, например, «Трава, примятая сапогами», о психологии детей, переживших и переживающих гражданскую войну.
До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде — нет, не в Петрограде, а в Петербурге — за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность — из ряда вон выходящие.
В последнем рассказе: «Осколки разбитого вдребезги» изображены в Крыму, в Севастополе бывший сенатор — «был богат, щедр, со связями» — «теперь на артиллерийском складе поденно разгружает и сортирует снаряды», и бывший директор «огромного металлургического завода, считавшегося первым на Выборгской стороне. Теперь он — приказчик комиссионного магазина, и в последнее время приобрел даже некоторую опытность в оценке поношенных дамских капотов и плюшевых детских медведей, приносимых на комиссию».
Оба старичка вспоминают старое, петербургские закаты, улицы, театры, конечно, еду в «Медведе», в «Вене» и в «Малом Ярославце» и т. д. И воспоминания перерываются восклицаниями: «Что мы им сделали? Кому мы мешали?»… «Чем им мешало все это?»… «За что они Россию так?»…
Аркадию Аверченко не понять, за что. Рабочие и крестьяне понимают, видимо, без труда и не нуждаются в пояснениях.
Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять.
«Правда» No 263, 22 ноября 1921 г.
Подпись: Н. Ленин
Печатается по тексту газеты «Правда»
В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Издание пятое. т. 44
М., Издательство политической литературы, 1970