Эпизод «Вьюга»
Начинающий доктор остается в поселке и, как и ранее, изучает все новую и новую информацию о заболеваниях и методах их лечения.
Но вот поступает неотложный вызов и доктору требуется отправиться в далекую деревню для оказания помощи пациенту. В пути его настигает сильнейший буран с метелью. В данном случае автор произведения желает показать читателю, что врач, согласно своему врачебному этикету и долгу не может отказать пациенту. Несмотря на все препятствия, которые настигают его в пути, он мчится на помощь больным, чего бы это в итоге ему ни стоило.
Здесь же случается и первая серьёзная неудача — пациентка умирает.
Рецензии на книгу «Записки юного врача» Михаил Булгаков
Если бы я не был врачом и если бы пять лет назад не начинал свою врачебную деятельность в одной захудалой больничке, в которой, к слову, даже стены говорили (да чего уж там — истошно кричали) «беги отсюда, мил человек, и никогда не возвращайся», то мне, я убежден, все равно понравилась бы эта книга. Но так получилось, что я окончил медицинский институт и когда-то тоже был начинающим доктором, поэтому все, о чем пишет Михал Афанасьич и чем делится с читателем от лица своего главного героя, мне до боли знакомо по своему личному опыту. Так что я с уверенностью могу сказать, что «Записки» мне понравились вдвойне.
Когда я читал эти рассказы, в моей голове невольно всплывали картинки из прошлого. Я снова ощущал на себе все те переживания и опасения, которые описывал главный герой. О, этот убийственный миг, когда тебя выдергивают из университетской аудитории и швыряют в самое пекло изнуряющей борьбы с бактериями, вирусами, токсинами, переломами, ожогами, кровотечениями, психозами, безумием, всем тем, о чем ты совсем недавно читал в учебниках, но с чем внезапно оказался лицом к лицу в условиях пугающей действительности и от чего в голове у тебя только каша и ворох опилок, а в теле безумной совой ухает паника. О, эти изматывающие моменты, когда ты почему-то уверен, что не спасешь больного, а наоборот убьешь его, изуродуешь или просто сделаешь ему еще хуже. О, эти тягостные, особенно во время дежурств, минуты ожидания, когда ты чувствуешь, что вот сейчас привезут тяжелого больного с прободной язвой желудка или с панкреонекрозом и ты, понимая, что не имеешь ни малейшего представления, как в таких ситуациях поступать, начинаешь судорожно перелистывать страницы учебника по хирургии в поисках ответов.
Слава создателю Вселенной, что, когда я желторотым птенцом выпорхнул со студенческой скамьи, мне посчастливилось работать вместе с опытными врачами, которые могли мне что-нибудь подсказать, направить, помочь, указать на ошибки. Главному же герою «Записок» (есть версия, что это был сам Михал Афанасьич), работая в глуши, за сотни верст от цивилизации, приходилось в одиночку сражаться с болезнями. И, кстати, не только с болезнями, но еще и с чудовищной неграмотностью, а порой и откровенной глупостью сельского населения, ведь многие из пациентов, не доверяя молодому доктору, хотели только «капелек аль чаво-нибудь от горла» в то время, как в их организмах вовсю хозяйничала бледная трепонема.
Читая книгу, я восхищался, а порой просто завидовал тому, как главный герой, превозмогая внутренний раздрай и жуткую тревогу, желание все бросить и выбежать из операционной, сверкая пятками, достойно расправлялся с самыми сложными и непредсказуемыми ситуациями. Он бросался на болезнь, как на вооруженного врага. С напускной уверенностью и невозмутимостью он брал инструменты в руки и оперировал, вскрывал, вправлял, родоразрешал. У такого молодого человека есть, чему поучиться. Любой другой на его месте плюнул бы на все и стремглав ускакал обратно в столицу, где условия работы гораздо комфортнее и что, самое главное, там есть напарники и ассистенты, с которыми можно разделить ответственность за жизнь и здоровье своих пациентов. Но наш главный герой не испугался сложностей и практически в одиночку за год принял пятнадцать тысяч больных, и не только принял, но и пролечил. Он принимал их до глубокой ночи, не высыпался, толком не отдыхал, выезжал в другие деревни на осмотры больных, держал и обслуживал стационарное отделение. И благодаря этому изнуряющему труду, он приобрел солидный и бесценный опыт. Опыт не только в лечении, но и умении брать на себя ответственность за тех, кто тебе доверился.
Герой Булгакова, или может быть это был сам Булгаков, показал, как нужно относиться к своей специальности, когда ты еще только начинаешь свой путь в медицине. И это достойный пример для нас, для современной поросли молодых врачей, ведь врач — это не только сочетание знания и умения, но и твердый сплав из самоотверженности, ответственности, призвания, стойкости и, конечно же, человечности. К сожалению, современные врачи частенько забывают об этом.
Заболевания
Дневник морфиниста или дурная привычка Михаила Булгакова
Первая минута: ощущение прикосновения к шее. Это прикосновение становится теплым и расширяется.
Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начинается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. Абсолютно все неприятные ощущения прекращаются.
Это высшая точка проявления духовной силы человека. И если бы я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфия…
В достоверности описанных ощущений можно не сомневаться: истории болезней морфинистов — вымышленного Полякова и реального Булгакова — практически совпадают. За исключением финала. Булгакову фантастическим образом удалось победить свою зависимость от морфия. А Полякову — нет.
Несчастный случай
В конце XIX — начале XX века ассортимент лекарств в аптеках был удивительно разнообразен.
Открыто без рецепта здесь продавались: камфорная настойка опия, с помощью которой лечили бессонницу и понос; героин в порошке как средство для лечения бронхита, астмы, туберкулеза и депрессий; лауданум — успокаивающее снадобье с высоким процентом опиатов.
Его часто давали маленьким детям, чтобы во время отсутствия взрослых они сидели дома тихо, а лучше — спали. Ну и, конечно, белые кристаллы морфия — прекрасного снотворного и обезболивающего.
Но тогда, в 1916-м, 25-летний врач Михаил Булгаков прибыл по распределению в глухое село Никольское под Вязьмой без каких-либо серьезных предубеждений насчет рецептурного средства morphini.
Впервые уколоть себе морфий Булгакова вынудил случай. Первая жена Михаила Афанасьевича, Татьяна Лаппа, вспоминала: «Как-то, когда мы жили в Никольском, привезли мальчика, больного дифтеритом. Михаил осмотрел его и решил отсосать трубкой дифтерийные пленки из горла. Ему показалось, что при этом заразная культура попала и ему.
Тогда он приказал ввести себе противодифтерийную сыворотку. Начался у него страшный зуд, лицо распухло, тело покрылось сыпью, он почувствовал ужасные боли в ногах. Михаил, конечно, не мог этого выносить, попросил ввести ему морфий. После укола стало легче, он заснул, а позже, боясь возвращения зуда, потребовал повторить инъекцию. Вот так это началось…»
Как возникает привычка
Всемирной организацией здравоохранения давно описан сценарий привыкания к морфию. Даже в небольшой терапевтической дозе — 0.02—0.
06 г в сутки — морфин погружает новичка в «состояние рая»: оживают фантазии, заостряется восприятие, выполнение нетрудной физической и умственной работы сопровождается иллюзией легкости. По своему желанию наркоманы могут «заказывать» и «менять» содержание своих грез.
Впрочем, со временем «контроль» над видениями утраивается, и приступы эйфории уже чередуются с переживанием страшных галлюцинаций.
Так же стремительно развивается физическая привязка — морфий молниеносно встраивается в обменные процессы организма. При этом с каждым последующим уколом для достижения «состояния рая» приходится вводить все большую дозу.
К очередному уколу морфиниста подстегивает не только жажда пережить неземные ощущения, но и ужас перед синдромом отмены. Несчастные рабы морфия, пройдя начальную эйфорическую стадию, впадают в необратимое состояние мучительного страха и физических страданий.
Малейшая отсрочка очередной инъекции грозит нестерпимыми болями в мышцах, суставах, внутренних органах, кровавым поносом, рвотой, нарушениями дыхания и сердечного ритма, фобиями и страшными видениями…
Обессиленная до предела, измотанная жертва morphini беспомощно присутствует при собственном физическом и психическом уничтожении. Конечно же, не все познавшие морфий 100% становятся его рабами.
Но если морфинизм укоренился, его можно устранить лишь ценой огромных усилий.
https://youtube.com/watch?v=Gvg6TbMPkEg
Эпизод «Полотенце с петухом»
Этим рассказом начинается цикл Булгакова. Молодой и начинающий специалист в области медицины, которого зовут Бомгардом, прибывает на новое место. Здесь он сразу же сталкивается с необходимостью проведения ампутации конечности. Проведенная им операция заканчивается успехом, его все хвалят, в особенности старший фельдшер. Именно он говорит о том, что у доктора большой потенциал и не сомневается в наличии опыта у специалиста. На самом же деле – это была его самая первая операция, а старшему фельдшеру он врет, что да, опыт за плечами уже имеется. Главный герой сам не знает зачем врёт, и упрекает себя за это.
Звёздная сыпь
Кратко Подробно Оригинал
Молодой врач работал в Мурьевской больнице уже полгода, но ему ни разу не попадались больные сифилисом. Первым таким пациентом стал дядька лет сорока, который не поверил, что болен «дурной болезнью» и лечиться не стал.
Затем пришла женщина, которая считала, что её заразил муж. Она оказалась одной из немногих, кто по-настоящему боялся этой заразы. Доктор четыре месяца обследовал её и выяснил, что каким-то чудом женщина не заразилась.
Все эти четыре месяца доктор листал старые амбулаторные книги.
Оказалось, что сифилис — бич этих мест, им болели целые семьи, но никто не боялся этой болезни и не лечился. Доктор решил бороться с этой заразой и добился, чтобы в Мурьевской больнице открыли специальное отделение.
Первой пациенткой отделения стала женщина с тремя маленькими детьми. Доктор с радостью наблюдал, как с детских тел исчезает звёздная сыпь — первый признак сифилиса.
Эпизод «Стальное горло»
В этом рассказе на стол доктора попадает маленькая девочка, которая находится на последней стадии дифтерии. Бомгард, конечно же, в бешенстве от увиденного. Он винит в случившемся бабушку и мать ребенка, не понимая, зачем было тянуть до последнего и так безответственно относится к здоровью ребёнка. Ему приходится в срочном порядке произвести трахеотомию и вставить в горло стальную трубку. Это требуется на время, чтобы пациентка не задохнулась от удушья. Данный рассказ заканчивается юмористическим повествованием, показывающим безграмотность деревенских жителей. Люди считают, что доктор целенаправленно зашил в горло девочки трубку, с которой она будет жить всю жизнь. Чтобы посмотреть на это съезжаются жители окружающих деревень.
Тьма египетская
Кратко Подробно Оригинал
Доктор отмечал своё двадцатичетырёхлетие в компании фельдшера и акушерок. За окнами больницы царили холод, снег и «тьма египетская». Гости вспоминали случаи из практики, связанные с невежеством крестьян и деревенскими суевериями.
Той же ночью в Мурьевскую больницу поступил с лихорадкой мельник, показавшийся доктору неглупым человеком. Он назначил больному хинин, по одному порошку в сутки, но мельник, чтобы не возиться, выпил все десять порошков сразу и чуть не умер.
Откачав мельника, доктор поклялся себе всегда бороться с невежеством, этой «тьмой египетской».
Брифли существует благодаря рекламе:
Черт в склянке
Вскоре Поляков начал замечать, что иллюзия блаженства, которую создает морфий, слишком уж зыбкая. Состояние спокойствия быстро сменяется ужасом, страхом, тьмой. Доктор понимает, что морфий — это не что иное, как «дьявол в склянке». В эти минуты приходит осознание: вернуться к прежней жизни уже не удастся.
Однако после очередного впрыскивания Поляков снова делает в своей тетради оптимистичные записи. Морфинизм отнюдь не мешает врачебной практике. Доктор уверен, что его зависимость не принесет вреда пациентам. Правда, вскоре придется ехать в уезд за препаратом, и в разговоре с заведующим склада пережить несколько неприятных минут. Полякову всё чаще кажется, что окружающие догадываются о его пороке.
Проходит несколько месяцев. Молодой доктор уже не хочет ничего. Он ни о чём не может думать, кроме морфия. О его зависимости знает лишь фельдшер – женщина добрая, отзывчивая. Она корит себя за то, что тогда, в ту злополучную ночь, приготовила впервые Полякову раствор. Прототипом этого персонажа является первая жена писателя — Татьяна Лаппа.
Поляков предпринял несколько попыток избавиться от недуга. Он наивно полагал, что отказаться от морфия ему удастся путем постепенного сокращения дозы. Как уже известно из начала произведения, избавиться от зависимости ему не удалось.
Вьюга
Кратко Подробно Оригинал
После удачной ампутации доктор прославился на всю округу, к нему съезжалось по сотне пациентов в день. Второго врача на участок не присылали, и смертельно уставший доктор продолжал лечить.
Началась вьюга, и больница опустела, но отдохнуть доктору не удалось — его позвал на помощь коллега с соседнего участка. Случай был тяжёлый: жених решил покатать невесту на санях, лошадь слишком резко тронулась с места и девушка сильно ударилась головой о косяк ворот.
Помочь доктор не смог, девушка умерла. Его ждали больные, и он решил вернуться несмотря на вьюгу. По дороге доктор с возницей заблудились, с трудом нашли дорогу и спаслись от пары волков.
Засыпая, доктор клялся себе, что больше никуда не поедет в такую погоду, но в глубине души понимал, что никогда не откажется помочь.
Продолжение после рекламы:
Фантасмагория жизни: сатирическое начало и функции снов в фельетонах и повести М.А. Булгакова «Дьяволиада»
Фельетоны Михаила Булгакова — явление, привлекающее внимание исследователей в связи с «фантастикой быта» и с театрализованной подачей событий: «Булгаков оттачивал мастерство диалога до фехтовальной точности. Многие театральные ходы, способы сюжетостроения, даже особенные булгаковские ремарки, знакомые по позднейшим его пьесам, зарождаются в «малой прозе», в этой бесконечной газетной ленте, иссушавшей мозг романиста»
А. Смелянский отмечает «фантастические по колориту и сюжету вещи, которые готовят и питают колорит поздних и главных булгаковских созданий»93. Привлекает исследователей и жанровое своеобразие и самобытность фельетонного наследия писателя .
Излюбленный прием: уверение в том, что происходящее — сон, Булгаков использует и в фельетонах, причем часто подчеркивается, что сон — чудесный, волшебный. Внезапное продвижение Белобрысова (фельетон «Белобрысова книжка», «Гудок», 1924) по службе сопровождается замечанием: «Сон Шехерезады, товарищи! Оценили Белобрысова. Вспомнили!» (II, 405).
Во сне является Хикину «волшебник», дарящий сапоги-невидимки (фельетон «Сапоги-невидимки»; «Гудок», 1924), которые принесли своему обладателю неприятности, пока, правда, не наяву, в отличие от презентов Фагота московской публике. Интересно, что в повести «Собачье сердце» «добрым волшебником» видится Шарику во сне профессор Преображенский: «Обо мне заботится, — подумал пес, — очень хороший человек. Я знаю, кто это! Он — добрый волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки… Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне? А вдруг сон! (Пес во сне дрогнул.) Вот проснусь, и ничего нет. Ни лампы в шелку, ни тепла, ни сытости. Опять начнется подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт, голод, злые люди… Столовка, снег… Боже, как тяжко это будет!..» (11,147). Дурная реальность — подворотня исчезает, «как мерзкое сновидение» (И, 147), а между тем Филипп Филиппович «колдует» над псом и манипуляции эти оборачиваются бедой и для Шарика, и для «кудесника» Преображенского.
Изображение сна как явления не только физиологического, но и мистического, фантастического уже может содержать элемент пародии: «вещий» сон оказывается перевертышем, желаемое осуществляется не полностью (как развалившиеся сапоги Хикина) или не осуществляется вовсе.
Однако встречается у Булгакова и использование сна как «вещего», хотя и тут не обходится без иронии. Так, в фельетоне «Серия ноль шесть № 0660243» служащему Ежикову снится сон о выигрыше 50 тысяч золотом. Причем Булгаков здесь использует мотив пробуждения во сне как прием для введения читателя, да и героя в заблуждение, возможность улыбнуться на тайные желания95: «4-го Ежиков узнал из «Известий», что происходит розыгрыш главных выигрышей, хотел поехать в Новый театр, но вместо этого заснул у себя на диване.
Проснулся Ежиков от стука в дверь. На приглашение: «Войдите»-вошёл неизвестный бойкий человек с огромным листом в руках» (II, 370). После чего следует сообщение о чудесном выигрыше и реализация всех желаний: «Затем события закрутились в сладостном тумане. Ежиков, сидя на диване, целовал мадам Мухину и излагал Илье Семеновичу свои желания. Оказалось, что он желает золотые часы, ехать в Крым, фиолетовые кальсоны, зернистую икру, идти на «Аиду», бюст Льва Толстого, ковер, охотничье ружье, три комнаты с кухней, автомобиль…» (II, 372). Ведущая фигура во сне — волшебный помощник Илья Семенович, могущий достать все. Сон — возможность для полета фантазии во времени и пространстве и нагромождения событий: «Ежиков в течение одного мгновения побывал в Крыму, носил в кармане золотые часы, сидел в ложе Большого театра, ездил по Страстной площади в вонючем таксомоторе и покупал мадам Мухиной соболью шубу на Сухаревке» (II, 372). Ошеломляющие события, где герой ни минуты не был трезв, длятся в его представлении месяц. Конфликт с мадам Мухиной приводит к гибели всего этого «мещанского счастья»:
Эпизод «Тьма египетская»
Следующий отдельный рассказ Булгакова также имеет юмористическую направленность. Автор всячески высмеивает крестьян, которые в большинстве случаев выводят напоказ свое невежество. У писателя нет смысла посмеяться над крестьянами — он хочет показать их безграмотность и суеверность, а подобное невежество искусно маскирует юмористическим повествованием. Здесь рассказывается про простого мельника, который заболел малярией. Доктор рекомендует ему использовать курс хинина, который требуется рассчитать на недели и равномерно принимать. Крестьянин пренебрегает рекомендациями и решает за один приход употребить все медикаменты, так как желает быстрее оздоровиться. Но это ни к чему хорошему не приводит.
Онирические элементы в пьесах 1930-х годов
Роль онирических элементов в пьесах М.А. Булгакова 1930-х годов Если «Бег» — пьеса о происшедшем крушении и разрушении, то «Адам и Ева» (1931) — пьеса о грядущей катастрофе , которая рано или поздно случится. Но в отличие от большинства авторов того времени, вслед за Уэллсом развивавших тему «борьбы миров», только уже с позиции противостояния двух непримиримых лагерей (романы-катастрофы писали И. Эренбург, А. Толстой и др.), Булгаков показывает, что идеи политических противников мало чем отличны друг от друга. Фантастическую пьесу о будущей войне Булгаков написал по заказу ленинградского Красного театра Госнардома им. К. Либкнехта и Р.Люксембург, договор с которым был заключен 5 июня 1931 года.
Напряженная обстановка тех лет (режим Муссолини в Италии, усиление фашистских настроений в Германии, события на Дальнем Востоке) приводит к актуализации образа героя нового времени -военного, появляется множество пьес о сверхмощном оружии и противостоянии миров. Пьеса «Адам и Ева» вполне бы вписывалась в ряд произведений, посвященных катастрофическому столкновению и всемирной войне: романы Г. Уэллса «Борьба миров», «Война в воздухе» и «Освобожденный мир», «Иприт» В. Шкловского и Вс. Иванова и «Трест Д.Е. История гибели Европы» И. Эренбурга, «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого и др., если бы конфликт происходил не внутри одного лагеря.
Пьеса «Адам и Ева» по своей тематике составляет вместе с «Блаженством» и «Иваном Васильевичем» «своеобразную «трилогию» в фантастическом и сатирическом духе»1 8 и относится, по мнению А. Нинова, к жанру антиутопии: «Все вопросы глобального значения рассмотрены Булгаковым в сугубо драматичном ключе, причем — через проекцию в будущее. «Адам и Ева» в этом смысле несомненная антиутопия, может быть, наиболее мрачная из всех написанных драматургом-прозаиком. Так по своему жанру и способам постижения реальности она предшествует пьесам «Блаженство» и «Иван Васильевич»»169.
«На самом деле замысел пьесы заключает в себе остродискуссионную мысль, и она развернута по законам литературной гипотезы, составляющую основу всякой художественной фантастики» , -пишет А. Нинов. Ю.В. Бабичева относит комедию «Адам и Ева» к типу parodm sacra , которая демонстрирует и пародию-переосмысление библейских мифов и легенд, и комическое отражение «святыни собственной (то есть булгаковской — курсив наш) жизненной концепции»172.
Интересный подход к анализу пьесы дан в работе Е.А. Иваньшиной «Текст как окно в бессознательное (Пьеса М. Булгакова «Адам и Ева»)». В статье текст пьесы рассматривается как «факт творческой рефлексии пишущего, автометатекст, в котором автор являет себя как другого, табуируя писательское ремесло и создавая замещающий, симптоматический сюжет. Персонажи «Адама и Евы» — невротики, невротическим является и текст пьесы в целом»73
Внимание Е.А. Иваньшиной направлено на анализ пьесы как текста некрытого самосознания», аналогичного тексту сновидения, то есть структурированного как «психическая модель»
Явный психоаналитический подход, перекликающийся с идеями Лакана, отождествлявшего бессознательное со структурой языка и выдвинувшего тезис о том, что сновидение структурировано как текст и «сон следует законам знака»175, приводит к следующему утверждению: «Способность извлекать из текста его скрытую причину предполагает в читателе психоаналитика (невротиком-сновидцем при этом является скрытый за маской Ефросимова автор)»176. Между тем авторская позиция всегда богаче и не ограничивается каким-либо одним героем: «она выражается в своей полноте не отдельным субъектом речи, как бы близок он ни был к автору, а всей субъектной и внесубъектной организацией произведения»177.
Любовь и ненависть — жизнеутверждающая и жизнеубивающая позиции — организуют развитие сюжета. Ева Войкевич должна ехать с Адамом на Зеленый Мыс, своеобразный уголок рая в представлении последнего. Зашоренность сознания Красовского, не лишенного, впрочем, способности к эстетическому переживанию, иронично задана уже в первых репликах: «Сегодня «Фауст», а завтра вечером мы едем на Зеленый Мыс) Я счастлив! Когда стоял в очереди за билетами, весь покрылся горячим потом и понял, что жизнь прекрасна» (III, 327).