Сочинение на тему “тема города в творчестве а. а. блока”

Список стихотворений[править | править код]

• Последний день («Ранним утром, когда люди ленились шевелиться…»)
• Пётр («Он спит, пока закат румян…»)
• Поединок («Дни и ночи я безволен…»)
• Обман («В пустом переулке весенние воды…»)
• «Вечность бросила в город…»
• «Город в красные пределы…»
• «Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»
• Гимн («В пыльный город небесный кузнец прикатил…»)
• «Поднимались из тьмы погребов…»
• «В высь изверженные ды́мы…»
• «Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте…»
• «День поблёк, изящный и невинный…»
• «В кабаках, в переулках, в извивах…»
• «Барка жизни встала…»
• «Улица, улица…»
• Повесть («В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли…»)
• «Иду – и всё мимолётно…»
• Песенка («Она поёт в печной трубе…»)
• Легенда («Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли?..»)
• «Я вам поведал неземное…»
• Невидимка («Веселье в ночном кабаке…»)
• Митинг («Он говорил умно и резко…»)
• «Вися над городом всемирным…»
• «Ещё прекрасно серое небо…»
• «Ты проходишь без улыбки…»
• Перстень-страдание («Шёл я по улице, горем убитый…»)
• Сытые («Они давно меня томили…»)
• «Лазурью бледной месяц плыл…»
• «Твоё лицо бледней, чем было…»
• Незнакомка («По вечерам над ресторанами…»)
• «Там дамы щеголяют модами…»
• «Передвечернею порою…»
• Холодный день («Мы встретились с тобою в храме…»)
• В октябре («Открыл окно. Какая хмурая…»)
• «К вечеру вышло тихое солнце…»
• «Ночь. Город угомонился…»
• «Я в четырёх стенах – убитый…»
• Окна во двор («Одна мне осталась надежда…»)
• «Хожу, брожу понурый…»
• Пожар («Понеслись, блеснули в очи…»)
• «На серые камни ложилась дремота…»
• «Ты смотришь в очи ясным зорям…»
• На чердаке («Что на свете выше…»)
• Клеопатра («Открыт паноптикум печальный…»)
• Не пришёл на свиданье («Поздним вечером ждала…»)

Цикл город блок все стихи

Александр Александрович Блок

Сборник «Город» (1904—1908)

В ОКТЯБРЕ

Открыл окно. Какая хмурая Столица в октябре! Забитая лошадка бурая Гуляет на дворе. Снежинка легкою пушинкою Порхает на ветру, И елка слабенькой вершинкою Мотает на юру. Жилось легко, жилось и молодо — Прошла моя пора. Вон — мальчик, посинев от холода, Дрожит среди двора. Всё, всё по старому, бывалому, И будет как всегда: Лошадке и мальчишке малому Не сладки холода. Да и меня без всяких поводов Загнали на чердак. Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак. А всё хочу свободной волею Свободного житья, Хоть нет звезды счастливой более С тех пор, как запил я! Давно звезда в стакан мой канула, — Ужели навсегда?… И вот душа опять воспрянула: Со мной моя звезда! Вот, вот — в глазах плывет манящая, Качается в окне… И жизнь начнется настоящая, И крылья будут мне!

И даже всё мое имущество С собою захвачу! Познал, познал свое могущество!… Вот вскрикнул… и лечу! Лечу, лечу к мальчишке малому, Средь вихря и огня… Всё, всё по старому, бывалому, Да только — без меня!

Октябрь 1906

ГИМН

В пыльный город небесный кузнец прикатил Огневой переменчивый диск. И по улицам — словно бесчисленных пил Смех и скрежет и визг. Вот в окно, где спокойно текла Пыльно-серая мгла, Луч вонзился в прожженное сердце стекла, Как игла. Все испуганно пьяной толпой Покидают могилы домов… Вот — всем телом прижат под фабричной трубой Незнакомый с весельем разгульных часов… Он вонзился ногтями в кирпич В унизительной позе греха… Но небесный кузнец раздувает меха, И свистит раскаленный, пылающий бич. Вот — на груде горячих камней Распростерта не смевшая пасть… Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей Набежавшая страсть… Вот — монах, опустивший глаза, Торопливо идущий вперед… Но и тех, кто безумно обеты дает, Кто бесстрастные гимны поет, Настигает гроза! Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудь На распутьях, в подвалах, на башнях — хвала! Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, — Наши гимны, и песни, и сны — без числа!… Золотая игла! Исполинским лучом пораженная мгла! Опаленным, сметенным, сожженным дотла — Хвала!

Отрывок, характеризующий Город (цикл Блока)

«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья. Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога. Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы. Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова. Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre , но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей. Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman и кончавшимися: votre obeissant fils, умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня. Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно. Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.

Особенности тематики и поэтики

Поэтика цикла во многом построена на синонимичных антитезах: солнце — мрак, город — природа, свобода — несвобода. Постоянный образ — «пыльный город». Для Блока город с фабричными гарью и трубами — растлитель, чуть ли не насильник. Единственное спасение, предлагаемое поэтом, — побег: Здесь недоступны неба своды Сквозь дым и прах! Бежим, бежим, дитя природы, Простор – в полях!

(«Бежим, бежим, дитя свободы», 1900).

Петербург предстаёт как город, в котором грань между реальностью и «иными мирами» истончается. В цикле сильны эсхатологические мотивы (первое стихотворение — «Последний день»).

Автор

• Агния Барто (199)
• Александр Блок (1282)
• Александр Введенский (50)
• Александр Вертинский (87)
• Александр Галич (187)
• Александр Кочетков (34)
• Александр Кушнер (136)
• Александр Прокофьев (44)
• Александр Пушкин (871)
• Александр Радищев (15)
• Александр Сумароков (501)
• Александр Твардовский (80)
• Алексей Апухтин (336)
• Алексей Кольцов (212)
• Алексей Плещеев (203)
• Алексей Сурков (41)
• Алексей Толстой (261)
• Алексей Фатьянов (57)
• Андрей Белый (395)
• Андрей Вознесенский (208)
• Андрей Дементьев (460)
• Андрей Усачёв (78)
• Анна Ахматова (908)
• Аполлон Майков (187)
• Арсений Тарковский (129)
• Артюр Рембо (55)
• Афанасий Фет (1002)
• Белла Ахмадулина (302)
• Борис Заходер (138)
• Борис Пастернак (310)
• Борис Слуцкий (65)
• Булат Окуджава (287)
• Вадим Шефнер (68)
• Валентин Берестов (371)
• Валерий Брюсов (1606)
• Василий Жуковский (236)
• Василий Лебедев-Кумач (86)
• Василий Тредиаковский (29)
• Велимир Хлебников (114)
• Вера Павлова (187)
• Вера Полозкова (176)
• Вероника Тушнова (169)
• Вильгельм Кюхельбекер (83)
• Владимир Высоцкий (732)
• Владимир Маяковский (1317)
• Владимир Набоков (408)
• Владимир Орлов (73)
• Владимир Соловьев (97)
• Владимир Солоухин (1)
• Владислав Ходасевич (1)
• Габдулла Тукай (27)
• Гавриил Державин (254)
• Генрих Гейне (1)
• Георгий Граубин (1)
• Георгий Иванов (638)
• Гёте (1)
• Давид Самойлов (3)
• Дана Сидерос (1)
• Даниил Хармс (118)
• Джордж Байрон (7)
• Дмитрий Кедрин (3)
• Дмитрий Мережковский (1)
• Евгений Баратынский (19)
• Евгений Евтушенко (395)
• Евгений Мартынов (1)
• Елена Благинина (3)
• Зинаида Александрова (2)
• Зинаида Гиппиус (1)
• Иван Бунин (245)
• Иван Козлов (1)
• Иван Крылов (314)
• Иван Крыловё (1)
• Иван Никитин (5)
• Иван Суриков (122)
• Иван Тургенев (14)
• Игорь Северянин (4)
• Иннокентий Анненский (3)
• Иосиф Бродский (578)
• Иосиф Уткин (1)
• Ирина Пивоварова (1)
• Ирина Токмакова (1)
• Кондратий Рылеев (2)
• Константин Бальмонт (18)
• Константин Батюшков (15)
• Константин Симонов (89)
• Корней Чуковский (35)
• Лариса Рубальская (3)
• Лев Ошанин (1)
• Леонид Филатов (70)
• Максим Горький (3)
• Максимилиан Волошин (1)
• Марина Цветаева (1353)
• Михаил Дудин (1)
• Михаил Исаковский (5)
• Михаил Лермонтов (448)
• Михаил Ломоносов (6)
• Михаил Светлов (2)
• Муса Джалиль (1)
• Николай Гумилев (550)
• Николай Заболоцкий (217)
• Николай Карамзин (2)
• Николай Некрасов (418)
• Николай Рубцов (17)
• Николай Языков (3)
• Оксана Мельникова (1)
• Олег Митяев (1)
• Омар Хайям (811)
• Осип Мандельштам (12)
• Петр Вяземский (2)
• Райнер Мария Рильке (1)
• Расул Гамзатов (3)
• Редьярд Киплинг (6)
• Роберт Бернст (2)
• Роберт Рождественский (152)
• Самуил Маршак (833)
• Семен Гудзенко (1)
• Сергей Есенин (402)
• Сергей Михалков (28)
• Сергей Орлов (1)
• Татьяна Снежина (1)
• Тим Собакин (1)
• Уильям Блейк (1)
• Федор Глинка (4)
• Федор Сологуб (2)
• Федор Тютчев (365)
• Фридрих Шиллер (1)
• Шарль Бодлер (3)
• Эдгар Аллан По (2)
• Эдуард Асадов (623)
• Эдуард Багрицкий (3)
• Эдуард Успенский (6)
• Эмма Мошковская (2)
• Юлия Друнина (206)
• Юнна Мориц (316)
• Юрий Визбор (85)
• Юрий Левитанский (137)
• Яков Полонский (3)
• Ярослав Смеляков (1)

Библиография

• Александр Блок. Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. — М.—Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — Т. 2. — С. 139—209. — 200 000 экз.
• Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186–218
• Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. –Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151–157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
• Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904–1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17–21.
• Козловская С. Э., Шмидт Н. В. [ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/shmidt-kozlovskaya-eshatologicheskoe-prostranstvo.htm Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой] // Вестник КГУ. — 2007. — № 1. — С. 145-148.

Список стихотворений

• Последний день («Ранним утром, когда люди ленились шевелиться…»)
• Пётр («Он спит, пока закат румян…»)
• Поединок («Дни и ночи я безволен…»)
• Обман («В пустом переулке весенние воды…»)
• «Вечность бросила в город…»
• «Город в красные пределы…»
• «Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»
• Гимн («В пыльный город небесный кузнец прикатил…»)
• «Поднимались из тьмы погребов…»
• «В высь изверженные ды́мы…»
• «Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте…»
• «День поблёк, изящный и невинный…»
• «В кабаках, в переулках, в извивах…»
• «Барка жизни встала…»
• «Улица, улица…»
• Повесть («В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли…»)
• «Иду — и всё мимолётно…»
• Песенка («Она поёт в печной трубе…»)
• Легенда («Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли?..»)
• «Я вам поведал неземное…»
• Невидимка («Веселье в ночном кабаке…»)
• Митинг («Он говорил умно и резко…»)
• «Вися над городом всемирным…»
• «Ещё прекрасно серое небо…»
• «Ты проходишь без улыбки…»
• Перстень-страдание («Шёл я по улице, горем убитый…»)
• Сытые («Они давно меня томили…»)
• «Лазурью бледной месяц плыл…»
• «Твоё лицо бледней, чем было…»
• Незнакомка («По вечерам над ресторанами…»)
• «Там дамы щеголяют модами…»
• «Передвечернею порою…»
• Холодный день («Мы встретились с тобою в храме…»)
• В октябре («Открыл окно. Какая хмурая…»)
• «К вечеру вышло тихое солнце…»
• «Ночь. Город угомонился…»
• «Я в четырёх стенах — убитый…»
• Окна во двор («Одна мне осталась надежда…»)
• «Хожу, брожу понурый…»
• Пожар («Понеслись, блеснули в очи…»)
• «На серые камни ложилась дремота…»
• «Ты смотришь в очи ясным зорям…»
• На чердаке («Что на свете выше…»)
• Клеопатра («Открыт паноптикум печальный…»)
• Не пришёл на свиданье («Поздним вечером ждала…»)

Библиография

• Александр Блок Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. — М.—Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — Т. 2. — С. 139—209. — 200 000 экз.
• Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186–218
• Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. –Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151–157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
• Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904–1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17–21.
• Козловская С. Э., Шмидт Н. В. Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой // Вестник КГУ. — 2007. — № 1. — С. 145-148.

Особенности тематики и поэтики[править | править код]

Поэтика цикла во многом построена на синонимичных антитезах: солнце – мрак, город – природа, свобода – несвобода. Постоянный образ – «пыльный город». Для Блока город с фабричными гарью и трубами – растлитель, чуть ли не насильник. Единственное спасение, предлагаемое поэтом, – побег:

Здесь недоступны неба своды

Сквозь дым и прах!

Бежим, бежим, дитя природы,

Простор – в полях!

(«Бежим, бежим, дитя свободы», 1900).

Петербург предстаёт как город, в котором грань между реальностью и «иными мирами» истончается. В цикле сильны эсхатологические мотивы (первое стихотворение – «Последний день»).

Цикл город блок все стихи

Александр Александрович Блок

Сборник «Город» (1904—1908)

В ОКТЯБРЕ

Открыл окно. Какая хмурая Столица в октябре! Забитая лошадка бурая Гуляет на дворе. Снежинка легкою пушинкою Порхает на ветру, И елка слабенькой вершинкою Мотает на юру. Жилось легко, жилось и молодо — Прошла моя пора. Вон — мальчик, посинев от холода, Дрожит среди двора. Всё, всё по старому, бывалому, И будет как всегда: Лошадке и мальчишке малому Не сладки холода. Да и меня без всяких поводов Загнали на чердак. Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак. А всё хочу свободной волею Свободного житья, Хоть нет звезды счастливой более С тех пор, как запил я! Давно звезда в стакан мой канула, — Ужели навсегда?… И вот душа опять воспрянула: Со мной моя звезда! Вот, вот — в глазах плывет манящая, Качается в окне… И жизнь начнется настоящая, И крылья будут мне!

И даже всё мое имущество С собою захвачу! Познал, познал свое могущество!… Вот вскрикнул… и лечу! Лечу, лечу к мальчишке малому, Средь вихря и огня… Всё, всё по старому, бывалому, Да только — без меня!

Октябрь 1906

ГИМН

В пыльный город небесный кузнец прикатил Огневой переменчивый диск. И по улицам — словно бесчисленных пил Смех и скрежет и визг. Вот в окно, где спокойно текла Пыльно-серая мгла, Луч вонзился в прожженное сердце стекла, Как игла. Все испуганно пьяной толпой Покидают могилы домов… Вот — всем телом прижат под фабричной трубой Незнакомый с весельем разгульных часов… Он вонзился ногтями в кирпич В унизительной позе греха… Но небесный кузнец раздувает меха, И свистит раскаленный, пылающий бич. Вот — на груде горячих камней Распростерта не смевшая пасть… Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей Набежавшая страсть… Вот — монах, опустивший глаза, Торопливо идущий вперед… Но и тех, кто безумно обеты дает, Кто бесстрастные гимны поет, Настигает гроза! Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудь На распутьях, в подвалах, на башнях — хвала! Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, — Наши гимны, и песни, и сны — без числа!… Золотая игла! Исполинским лучом пораженная мгла! Опаленным, сметенным, сожженным дотла — Хвала!

Библиография

• Александр Блок. Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. — М.—Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — Т. 2. — С. 139—209. — 200 000 экз.
• Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186–218
• Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. –Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151–157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
• Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904–1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17–21.
• Козловская С. Э., Шмидт Н. В. [ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/shmidt-kozlovskaya-eshatologicheskoe-prostranstvo.htm Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой] // Вестник КГУ. — 2007. — № 1. — С. 145-148.

Отрывок, характеризующий Город (цикл Блока)

«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья. Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога. Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы. Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова. Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre , но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей. Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman и кончавшимися: votre obeissant fils, умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня. Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно. Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.

Особенности тематики и поэтики

Поэтика цикла во многом построена на синонимичных антитезах: солнце — мрак, город — природа, свобода — несвобода. Постоянный образ — «пыльный город». Для Блока город с фабричными гарью и трубами — растлитель, чуть ли не насильник. Единственное спасение, предлагаемое поэтом, — побег: Здесь недоступны неба своды Сквозь дым и прах! Бежим, бежим, дитя природы, Простор – в полях!

(«Бежим, бежим, дитя свободы», 1900).

Петербург предстаёт как город, в котором грань между реальностью и «иными мирами» истончается. В цикле сильны эсхатологические мотивы (первое стихотворение — «Последний день»).

Особенности тематики и поэтики

Поэтика цикла во многом построена на синонимичных антитезах: солнце — мрак, город — природа, свобода — несвобода. Постоянный образ — «пыльный город». Для Блока город с фабричными гарью и трубами — растлитель, чуть ли не насильник. Единственное спасение, предлагаемое поэтом, — побег:

 Здесь недоступны неба своды
 Сквозь дым и прах!
 Бежим, бежим, дитя природы,
 Простор – в полях!

(«Бежим, бежим, дитя свободы», 1900).

Петербург предстаёт как город, в котором грань между реальностью и «иными мирами» истончается. В цикле сильны эсхатологические мотивы (первое стихотворение — «Последний день»).

Поэма «Двенадцать» — первое произведение о революции

Закатная поэма Блока — самое спорное его произведение.Мотивы гибели мира буржуазной цивилизации, который он называл «страшным миром» постоянно звучали в творчестве. Поэт осознавал, что нужны перемены. Марина Цветаева писала, что демон революции вселился в Блока.

В поэме, написанной в январе 1918 г., отразился революционный хаос. С первых строк выделяется контрастность изображаемого, как столкновение старого и нового. Символика в названии: двенадцать – число бойцов революционного патруля, количество апостолов, месяцев в годовом цикле, время полудня и полночи, символ рубежа. В остальном символика поэмы проста, а интонации и ритмика очень сложны: перемешаны завывание вьюги, гул ветра, говор улицы, площадная брань, уголовные словечки, слова молитвы за упокой, революционный марш, солдатские песни, прибаутки. Блок создал звуковой образ музыки поэмы, который Мандельштам назовет монументальной частушкой. Сцены петербургских улиц на фоне стихии революции изображены как осколки бытия, которые сложно воспринимать целостно, вереницы прохожих создают образ многоликой толпы. Старушка, убивающаяся по тряпке, но котором написан непонятный лозунг, потому что из огромного лоскута можно наделать портянок для разутых ребятишек. Буржуй, прячущий нос в воротник, длинноволосый писатель, шипящий о гибели России, невеселый толстопузый поп, плачущая барыня в каракулевой шубе, проститутки из публичного дома, обсудившие на общем собрании цены на свои услуги. Это персонажи старого мира в новых, никому не понятных реалиях. Люди нового мира – патруль красногвардейцев, охраняющих порядок на улицах, но похожих на бандитскую шайку, готовых пальнуть в кондовую, избяную Святую Русь. Центральное событие поэмы — убийство разбитной уличной девки Катьки из-за ревности и мести бывшим возлюбленным Петькой, который служит теперь в патруле. В образе героини – окончательное разочарование в прекрасном идеале. Красота уничтожена, любовь убита, вера утрачена. Убийство уже не грех, а привычное дело. Пригорюнившегося Петруху не только утешают, но и подбадривают товарищи, которым еще предстоит уничтожить всех врагов революции.

Образ Иисуса Христа до сих пор воспринимается неоднозначно. Сам Блок писал, что «страшная мысль этих дней не в том, что красноармейцы недостойны Иисуса, который идет с ними сейчас, а в том, что с ними должен идти другой», видимо, антихрист. Революционная стихия обладает очистительной силой, но создание новых ценностей привело не только к отрицанию старых, но и утрате вечных, христианских.

Многие современники воспринимали поэму как революционную агитку или политический памфлет . Но Блок хотел, чтобы понимали его поэму вне политики, а как произведение о крушении исторической эпохи.

Цикл город блок все стихи

Александр Александрович Блок

Сборник «Город» (1904—1908)

В ОКТЯБРЕ

Открыл окно. Какая хмурая Столица в октябре! Забитая лошадка бурая Гуляет на дворе. Снежинка легкою пушинкою Порхает на ветру, И елка слабенькой вершинкою Мотает на юру. Жилось легко, жилось и молодо — Прошла моя пора. Вон — мальчик, посинев от холода, Дрожит среди двора. Всё, всё по старому, бывалому, И будет как всегда: Лошадке и мальчишке малому Не сладки холода. Да и меня без всяких поводов Загнали на чердак. Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак. А всё хочу свободной волею Свободного житья, Хоть нет звезды счастливой более С тех пор, как запил я! Давно звезда в стакан мой канула, — Ужели навсегда?… И вот душа опять воспрянула: Со мной моя звезда! Вот, вот — в глазах плывет манящая, Качается в окне… И жизнь начнется настоящая, И крылья будут мне!

И даже всё мое имущество С собою захвачу! Познал, познал свое могущество!… Вот вскрикнул… и лечу! Лечу, лечу к мальчишке малому, Средь вихря и огня… Всё, всё по старому, бывалому, Да только — без меня!

Октябрь 1906

ГИМН

В пыльный город небесный кузнец прикатил Огневой переменчивый диск. И по улицам — словно бесчисленных пил Смех и скрежет и визг. Вот в окно, где спокойно текла Пыльно-серая мгла, Луч вонзился в прожженное сердце стекла, Как игла. Все испуганно пьяной толпой Покидают могилы домов… Вот — всем телом прижат под фабричной трубой Незнакомый с весельем разгульных часов… Он вонзился ногтями в кирпич В унизительной позе греха… Но небесный кузнец раздувает меха, И свистит раскаленный, пылающий бич. Вот — на груде горячих камней Распростерта не смевшая пасть… Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей Набежавшая страсть… Вот — монах, опустивший глаза, Торопливо идущий вперед… Но и тех, кто безумно обеты дает, Кто бесстрастные гимны поет, Настигает гроза! Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудь На распутьях, в подвалах, на башнях — хвала! Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, — Наши гимны, и песни, и сны — без числа!… Золотая игла! Исполинским лучом пораженная мгла! Опаленным, сметенным, сожженным дотла — Хвала!

Библиография[править | править код]

• Александр Блок. Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. – М.-Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. – Т. 2. – С. 139-209. – 200 000 экз.
• Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186-218
• Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. -Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151-157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
• Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904-1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17-21.
• Козловская С. Э., Шмидт Н. В. Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой // Вестник КГУ. – 2007. – № 1. – С. 145-148.

Библиография

• Александр Блок. Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. — М.—Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — Т. 2. — С. 139—209. — 200 000 экз.
• Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186–218
• Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. –Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151–157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
• Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904–1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17–21.
• Козловская С. Э., Шмидт Н. В. [ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/shmidt-kozlovskaya-eshatologicheskoe-prostranstvo.htm Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой] // Вестник КГУ. — 2007. — № 1. — С. 145-148.

Список стихотворений

• Последний день («Ранним утром, когда люди ленились шевелиться…»)
• Пётр («Он спит, пока закат румян…»)
• Поединок («Дни и ночи я безволен…»)
• Обман («В пустом переулке весенние воды…»)
• «Вечность бросила в город…»
• «Город в красные пределы…»
• «Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»
• Гимн («В пыльный город небесный кузнец прикатил…»)
• «Поднимались из тьмы погребов…»
• «В высь изверженные ды́мы…»
• «Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте…»
• «День поблёк, изящный и невинный…»
• «В кабаках, в переулках, в извивах…»
• «Барка жизни встала…»
• «Улица, улица…»
• Повесть («В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли…»)
• «Иду — и всё мимолётно…»
• Песенка («Она поёт в печной трубе…»)
• Легенда («Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли?..»)
• «Я вам поведал неземное…»
• Невидимка («Веселье в ночном кабаке…»)
• Митинг («Он говорил умно и резко…»)
• «Вися над городом всемирным…»
• «Ещё прекрасно серое небо…»
• «Ты проходишь без улыбки…»
• Перстень-страдание («Шёл я по улице, горем убитый…»)
• Сытые («Они давно меня томили…»)
• «Лазурью бледной месяц плыл…»
• «Твоё лицо бледней, чем было…»
• Незнакомка («По вечерам над ресторанами…»)
• «Там дамы щеголяют модами…»
• «Передвечернею порою…»
• Холодный день («Мы встретились с тобою в храме…»)
• В октябре («Открыл окно. Какая хмурая…»)
• «К вечеру вышло тихое солнце…»
• «Ночь. Город угомонился…»
• «Я в четырёх стенах — убитый…»
• Окна во двор («Одна мне осталась надежда…»)
• «Хожу, брожу понурый…»
• Пожар («Понеслись, блеснули в очи…»)
• «На серые камни ложилась дремота…»
• «Ты смотришь в очи ясным зорям…»
• На чердаке («Что на свете выше…»)
• Клеопатра («Открыт паноптикум печальный…»)
• Не пришёл на свиданье («Поздним вечером ждала…»)