(решено) н.п. майоров “мы”. анализ стихотворения

Из воспоминаний И. Пташниковой «Студенческие годы» в книге стихов Николая Майорова «Мы»- М., «Молодая гвардия», 1962.

«ЦСГ – знаменитое общежитие на Стромынке, Огарёвка – студенческая столовая на улице Огарёва, Горьковская читальня под куполом – места, памятные и дорогие не одному поколению студентов. После лекций, которые бывали обычно с утра, в первой половине дня, университетское студенчество, мы, историки в частности, шли обедать в какую-нибудь из ближайших столовых, чаще всего в Огарёвку. А после обеда занимались до позднего вечера, обычно до их закрытия, то есть часов до 10, в читальном зале на мехмате – на 3-м этаже старого здания университета или в Горьковской читальне под куполом – там же, на Моховой.

Вот здесь, на мехмате, я и познакомилась с Колей Майоровым: наши места в читальне оказались случайно рядом. Впрочем, «познакомились» сказано не очень точно: мы с Николаем знали друг друга и раньше, были в одном практикуме, в одной языковой группе и к тому же были соседями по общежитию, но знали друг друга внешне, со стороны, не проявляли интереса. А тут нашли общие интересы, как-то легко разговорились. И возвращались из читальни домой уже вместе. Темой нашего разговора были чьи-то стихи, напечатанные в университетской газете. Позднее эта тема – поэзия – никогда не могла иссякнуть, хотя появилось и много других интересных для обоих тем. Поражала его удивительная работоспособность. Несмотря на то, что по учебной программе нужно было перечитывать буквально горы книг, что приходилось просиживать в читальнях и по воскресеньям, Коля успевал очень много писать. Почти каждый вечер он читал новое стихотворение. Коля легко запоминал стихи и любил на память читать стихи любимых поэтов. Помню его увлечение Блоком и Есениным и в то же время – Уитменом. Помню период особенного увлечения Маяковским. Он даже подражать ему начал (эти стихи не сохранились). Из современников очень любил Твардовского…

…Война подступала всё ближе и ближе. Коля очень глубоко переживал судьбу товарищей, побывавших на финской войне. Помнится, он рассказывал о ранении Сергея Наровчатова, гибели Арона Копштейна. Их он знал по Литинституту (тяжело ранен был его школьный друг Володя Жуков, тоже поэт). Мне кажется, что именно под влиянием этих событий и переживаний создано одно из самых сильных стихотворений Коли Майорова – «Мы». …Наступила последняя наша студенческая мирная зима 1940–41 года. Опять лекции, занятия в читальне, посещения литературного кружка. Нагрузка у Коли была очень большая: ведь он учился и в Литинституте, да и на истфаке в этот год работы было много. В это время Коля особенно много писал, и именно стихов этого периода почти не сохранилось. В конце 1940 года он закончил большую и, пожалуй, лучшую свою поэму «Ваятель». Судя по письму, которое я получила от него (подписано 19 июля), замысел поэмы возник у Коли в поезде, по дороге в Иваново – на летние каникулы:

Из воспоминаний И. В. Пташниковой

Окна Горьковской читальни на Моховой, где мы готовились к очередному экзамену по диамату, были широко открыты. И не все сразу поняли, что же произошло, когда с площади донеслась передаваемая всеми радиостанциями Союза грозная весть. Но все, один за другим, вдруг поднялись и вышли на улицу, где у репродуктора уже собралась толпа. Война!..

Помню лицо пожилой женщины, в немом отчаянии поднятое к репродуктору, по нему текли слёзы. Мы же в тот момент ещё не вполне реально представляли, что нас ждёт. У нас с Николаем в это время как раз была размолвка. Увидев друг друга, мы даже не подошли, поздоровавшись издали. И только через несколько дней, когда всем курсом девушки провожали ребят на спецзадание, мы вдруг осознали всю серьёзность, весь ужас происходящего. Я очень хорошо помню этот вечер. Заходило солнце, и запад был багровым. На широком дворе одной из краснопресненских школ выстроились повзводно уезжающие на спецзадание студенты. Помню Николая в этот момент – высокий, русоволосый, он смотрел на кроваво-красный запад широко распахнутыми глазами… Что видел он там? Судьбу поколения, так хорошо предсказанную им в стихотворении «Мы»? Может быть, именно в тот момент он особенно ясно понял это, почувствовал, что «Мы» – это стихи о нём самом, о его товарищах, что «ушли, не долюбив, не докурив последней папиросы», в бой за мир, в бой, который помешал им прожить большую жизнь и дойти до потомков в творениях, а не только в «пересказах устных да в серой прозе наших дневников…».

…Скомандовали всем построившимся: «Разойтись попрощаться!» Видно, и у меня в этот момент шевельнулось какое-нибудь тяжёлое предчувствие и горестно сжалось сердце, только я бросилась к Николаю, и мы крепко обнялись. Хотя перед этим долго не виделись и не подходили. Он очень меня обидел, и я уже не верила ему. А тут — все по боку, все обиды и недоразумения, все забылось в один миг. Бросились в объятья, крепко расцеловались. Сказали ли что-нибудь? Не знаю. Наверное, сказали какие-то ничего не значащие слова. Главное было не в них… Ребят снова построили и повели. Ушли они — еще не на саму войну, но уже почти, ушли на спецзадание и для многих это было началом пути военного. И многие уже в мирную жизнь так и не вернулись. В том числе и Николай. А все то, что он не сказал мне тогда — он потом написал в пронзительных по искренности нескольких письмах, солдатских письмах…

Это была наша последняя встреча…

Cookie файлы бывают различных типов:

Необходимые. Эти файлы нужны для обеспечения правильной работы сайта, использования его функций. Отключение использования таких файлов приведет к падению производительности сайта, невозможности использовать его компоненты и сервисы.

Файлы cookie, относящиеся к производительности, эффективности и аналитике. Данные файлы позволяют анализировать взаимодействие посетителей с сайтом, оптимизировать содержание сайта, измерять эффективность рекламных кампаний, предоставляя информацию о количестве посетителей сайта, времени его использования, возникающих ошибках.

Рекламные файлы cookie определяют, какие сайты Вы посещали и как часто, какие ссылки Вы выбирали, что позволяет показывать Вам рекламные объявления, которые заинтересуют именно Вас.

Электронная почта. Мы также можем использовать технологии, позволяющие отслеживать, открывали ли вы, прочитали или переадресовывали определенные сообщения, отправленные нами на вашу электронную почту. Это необходимо, чтобы сделать наши средства коммуникации более полезными для пользователя. Если вы не желаете, чтобы мы получали сведения об этом, вам нужно аннулировать подписку посредством ссылки «Отписаться» («Unsubscribe»), находящейся внизу соответствующей электронной рассылки.

Сторонние веб-сервисы. Иногда на данном сайте мы используем сторонние веб-сервисы. Например, для отображения тех или иных элементов (изображения, видео, презентации и т. п.), организации опросов и т. п. Как и в случае с кнопками доступа к социальным сетям, мы не можем препятствовать сбору этими сайтами или внешними доменами информации о том, как вы используете содержание сайта.

Из дневников И.В. Пташниковой

24 июня 41: Первое «боевое» крещение- сегодня ночью была воздушная тревога, палили орудия, проносились над городом самолеты. Началось в 3 часа ночи, длилось два часа. Правда, сегодня в газетах было напечатано извещение, что это была учебная тревога, но что-то не очень верится. Правда, бомб вроде не бросали, но какие-то осколки я сама видела, куски металла рваного. Попробую описать впечатление: проснулась от голоса Зины: «Тревога!». Услышала грохот орудий и самолетов, сразу всё поняла, вскочила и быстро оделась. Рассудка не потеряла, наоборот, надела часы, взяла комсомольский билет, все деньги сунула в карман. Еще подумала — тапочки или туфли? Конечно туфли, а вдруг?- тогда останусь в одних тапках. Побежала к Наташе, она жила в другой комнате. А ее уже нет — в яслях. Побежала и я ко входу в ясли — а там толпа, во двор не пускают никого. Почему — непонятно. Какая разница, если бомба попадет, то ведь и крыша не спасет. Через несколько минут мамы с детками побежали в бомбоубежище. Пробежала бледная, серьезная Наташа с Володей на руках, Ирка с Женей, Нина с дочкой. Затем нянечки сказали:

— Кто нам поможет отнести детей в бомбоубежище? — Я побежала за ними, поднялась наверх. Стоят рядами кроватки, в них спят детишки. Некоторых уже подняли, торопливо пеленают, заворачивают в одеяльца. Сунули и мне в руки какое-то дитя, я его кое-как завернула и потащила в убежище. И сразу страх прошел, перестала дрожать — делом занялась. Ну, ладно, допишу завтра, если не убьют…

25 июня: Ночь прошла спокойно. В 6 часов утра заговорило радио, стали передавать известия с фронта. Пока что у нас дела не блестящи… Вчера впервые было занятие медсестер. Пришло очень много девушек и все — хоть сейчас на фронт, на поле боя. Выпустят нас через полтора месяца, заниматься надо по 8 часов в день…

30 июня: Потрясающий день! Только что получила «хор» по диамату. И как же это? Да очень просто — Тамара пошла вторично и сдала за меня диамат. Первый раз на «отлично», второй раз- на «хорошо», я рада отчаянно! А в 4 часа я должна была пойти и за нее сдать «колонии» — долг платежом красен. Затем, часов в 6-7 надо идти сдать спецкурс… А еще был такой случай. Встречаю на Моховой, возле Университета высокого, стройного паренька в гимнастерке. Здороваемся — оказывается мой пулеметчик. Спрашиваю его: — Как дела? — Призвали. Через несколько дней ухожу на фронт.- Ну, всего Вам хорошего. А пулемет не забыли?- Что Вы! Я даже в военкомате сказал, что знаю пулемет. Спасибо Вам за науку!.. Пожелала ему счастья, пожала руку, расстались, Приятно осознавать, что в какой-то, пусть самой маленькой степени, я уже сделала полезное дело. Вот ушел воевать молодой боец и пулеметному делу обучила его я. Здорово!

18 июля:… Не осталось в Москве никого из друзей и близких. Был здесь проездом из Азии Андрей Шевалев, поехал в Одессу к родителям. Исходит из рассуждения, что лучше быть всем вместе в такое время. Он прав. А я вот совсем одна осталась. Где-то отец, далеко-далеко в Ташкенте, где-то брат на фронте (жив ли, господи ?) …Занятия медсестер идут быстрым темпом. Через месяц закончу.

27 июля: Пока живы. Бомбят нас каждую ночь. Много жертв в городе, много разрушенных домов. Обанкротилась я полностью… Из школы медсестер ушла. Как-то при операции под местным наркозом оперировали 16-летнего паренька — мне стало дурно. Услышала — или мне показалось, как скрипит под скальпелем хирурга разрезаемая ткань — и отключилась. Стыдно мне было ужасно. Иронические замечания девчонок с младшего курса услыхала: «Надо же, а еще лихим казаком считалась!». И после этого я решила, что не получится из меня медсестры. Бросила курсы. Пошла на истфак — а там госкомиссия, посылают на педработы старшекурсников, т.е. без госэкзаменов — на работу. Предложили мне на выбор — или в Якутию или в Узбекистан, поскольку я из Ташкента. Конечно, взяла направление в Наркомпрос УзССР, в Ташкент. Но уехать из Москвы совершенно невозможно. Придется выбираться через Узбекское постпредство…»

Из личного архива И. Пташниковой, письма Н. Майорова

«Милая Ярынка! Сегодня получил твое письмо. Это очень интересный дорожный дневник. Читал я его, страшно завидуя тебе и твоим соседям по полке. В самом деле — «Под Моршанском ромашки!» — Как звучит! А дальше — «Сено, перепелка, дорога, музыка на перроне»… Все страшно хорошо, шумно, пестро и случайно. А еще дальше, несколькими строчками ниже — «Леса. Много, много цветов». Одним словом — настоящее письмо. Из тех самых, которые «трогают». Оказывается и ты не избежала разрушительного действия цыганских «рыдансов», которые наполняли ваш вагон. Ярынка, а помнишь-

Пространство рвали тормоза и ночь пока была весома все’ пассажиры были за (!!!) то, чтоб им спалось как дома.

А я ехал не так. Совсем скучно. Ни Изабеллы Юрьевой, ни Ханы, ни цветов, ни Волги — ничего этого у меня в дороге не было. Ехал, подобно мелкому служащему, возвращающемуся из командировки, на третьей полке. Ехать было не так уж долго — всего какие-то 8-9 часов. Грустно посмотрел с «высоты птичьего полета» вниз на бренную жизнь простых смертных и стало мне их, бедных, страшно жалко. Вечно они куда-то едут, громыхают тяжелыми чемоданами, громко и некрасиво скандалят у вокзальных касс. Посмотрел я на них и — захотелось мне до смерти курить. Достал из портфеля табак. Вспомнил — она мне дала кисет. Она — ты. Кисет был пестрый, кричащий, как чей-то цветастый сарафан (или платье- как там!), который я мог бы видеть с полки, немного наклонившись и посмотрев вниз. Насыпал в кисет (ох, уж этот мне кисет!!!) табачку из коробки и, дабы не заснуть, закурил трубку. Приятно лежать на спине и пускать кольца дыма в потолок вагона (да, а есть ли у вагона потолок?). Кончил курить. Голова чуть кружилась. Медленно нащупывались какие-то отдельные строчки, потом сон брал свое, слова куда-то проваливались, а память их снова возвращала. Почему-то вспомнил свой давний стих —

Лишь мне останется грустить и, перепутав адрес твой, к концу пути придумать стих, такой тревожный, бредовой, Чтоб вы, ступая на перрон, познали делом, не словами, как пахнет женщиной вагон, когда та женщина — не с вами!

А правильно всё-таки когда-то сказал. Потом снова — долго и мерно качало. Ехали. Казалось, что я где-то давно тебя оставил и прощались мы не вчера, а — давным-давно. Снова нащупывались целые строфы, полез за записной книжкой, а то забуду. Записал. Писать было трудно — вагон качало. Получилось вот что:

Творчество

Есть жажда творчества, Уменье созидать, На камень камень класть, Вести леса строений, Не спать ночей, по суткам голодать, Нести всю тяжесть каждодневных бдений, Остаться нищим и глухим навек, Итти с собой, с своей эпохой вровень И воду пить из тех целебных рек, К которым приложился сам Бетховен; Брать в руки гипс, склоняться на подрамник, Весь мир вместить в дыхание одно, Одним мазком весь этот лес и камни Живыми положить на полотно, Не дописав, оставить кисти сыну, — Так передать цвета своей земли, Чтоб век спустя все так же мяли глину И лучшего придумать не смогли!

Убежден, что такие стихи нужны. Найдутся такие, которые скажут — непонятно! А что им понятно, с позволения оказать?…»

Из книги стихов В. Ж у к о в а «Выстрелы» М.: Современник, 1971. с.30

НИКОЛАЙ МАЙОРОВ

По вехам горестных дорог навстречу времени шагать… Я столько раз давал зарок порог тот не переступать, чтоб ран чужих не бередить, чтоб за помин души не пить. А вот опять пришел и сел на сиротливый табурет, где двадцать лет назад сидел мой друг… А над столом портрет, что Коля Шеберстов писал,- как будто знал, предполагал… О, как наивны годы те в упорстве яростном своем: «Пусть не в стихе, пусть на холсте, но мы дойдем…» К кому дойдем? К любимой? А любимой нет. И сына нет, и внука нет… Пускай простят нам этот бред и на бессмертие замах. Мы жили жадно в двадцать лет, врагам и недругам на страх. А он глядит во все глаза на мир из света и воды. В слух уходил — звенит роса, скрипят на веточках плоды. Вот чья-то женщина идет. Наверно, чья-то. Не ничья. Бровей разлет, руки полет, любая жилочка поет… Такая — да еще б ничья! Не обернулась… Ладно, что ж, в запасе — жизнь. Ударит час — полюбят, может быть, и нас, мир и без этого хорош. Еще мы шли на эту ложь. Но он, лукавя, понимал, что без любви не проживешь, что сам себя не проведешь,- мир без нее и тускл и мал. Чего он ждал? Он сам не знал, но верил — сбудется, придет. Так ждут дождя в тяжелый год, знаменья верующий ждет… Ирина!.. В голосе твоем, в твоих глазах, узле волос вдруг все слилось, перевилось. И не его вина потом, что все пришлось, да не сбылось.. Он был средь нас добрее всех, умнее всех, прямее всех, а в день повесток — в трудный день — еще к тому ж — смелее всех. Пусть мне посмеет возразить, пусть возмутится тот студент, тот выпускник, что под Ташкент уехал маму отвозить, иль тот, что в Ашхабад удрал. (Всё, говорят, стихи писал, бил стертой рифмой по врагу…) А мы лежали на снегу. Погибший в рифмах понимал.

Что такое файл cookie и другие похожие технологии

Файл cookie представляет собой небольшой текстовый файл, сохраняемый на вашем компьютере, смартфоне или другом устройстве, которое Вы используете для посещения интернет-сайтов.

Некоторые посещаемые Вами страницы могут также собирать информацию, используя пиксельные тэги и веб-маяки, представляющие собой электронные изображения, называемые одно-пиксельными (1×1) или пустыми GIF-изображениями.

Файлы cookie могут размещаться на вашем устройстве нами («собственные» файлы cookie) или другими операторами (файлы cookie «третьих лиц»).

Мы используем два вида файлов cookie на сайте: «cookie сессии» и «постоянные cookie». Cookie сессии — это временные файлы, которые остаются на устройстве пока вы не покинете сайт. Постоянные cookie остаются на устройстве в течение длительного времени или пока вы вручную не удалите их (как долго cookie останется на вашем устройстве будет зависеть от продолжительности или «времени жизни» конкретного файла и настройки вашего браузера).