Стихи Тютчева о любви
Я помню время золотое…
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край:
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка в даль глядит,
Стояла ты, младая Фея,
На мшистый опершись гранит, —
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.
И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.
Слезы
O lacrimarum fons…
Gray
Люблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, когда созданье
Как бы погружено в весне,
И мир заснул в благоуханье
И улыбается во сне!..
Люблю, когда лицо прекрасной
Весенний воздух пламенит,
То кудрей шелк взвевает сладострастный,
То в ямочки впивается ланит!
Но что все прелести пафосския царицы,
И гроздий сок, и запах роз
Перед тобой, святой источник слез,
Роса божественной денницы!..
Небесный луч играет в них
И, преломясь о капли огневые,
Рисует радуги живые
На тучах жизни громовых.
И только смертного зениц
Ты, ангел слез, дотронешься крылами —
Туман рассеется слезами,
И небо серафимских лиц
Вдруг разовьется пред очами.
В душном воздуха молчанье…
В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! за белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…
Жизни некий преизбыток
В знойном воздухе разлит,
Как божественный напиток
В жилах млеет и горит!
Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?
Что мутится, что тоскует
Влажный блеск очей твоих?..
Что, бледнея, замирает
Пламя девственных ланит?
Что так грудь твою спирает
И уста твои палит?..
Сквозь ресницы шелковые
Проступили две слезы…
Иль то капли дождевые
Зачинающей грозы?..
Лето 1854
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, прошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..
Гляжу тревожными глазами
На этот блеск, на этот свет…
Не издеваются ль над нами?
Откуда нам такой привет?..
Увы, не так ли молодая
Улыбка женских уст и глаз,
Не восхищая, не прельщая,
Под старость лишь смущает нас!..
К N.N.
Ты любишь, ты притворствовать умеешь —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей,
Ты мне ответ даешь и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж —
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.
Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный,
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.
Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств, приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой!
Проходя свой путь по своду…
Проходя свой путь по своду,
Солнце знает ли о том,
Что оно-то жизнь в природу
Льет в сиянье золотом,
Что лучом его рисует
Бог узоры на цветке,
Земледельцу плод дарует,
Мечет жемчуг по реке?
Вы, на все бросая <милый>
Взгляд ваш, знаете ль о том,
Что вся жизнь моя и силы
В вашем взоре огневом?
Все отнял у меня казнящий Бог…
Все отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил Он,
Чтоб я Ему еще молиться мог.
На Неве
И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн,
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн…
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне,
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне…
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!
Весь день она лежала в забытьи…
Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали —
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.
И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,
И долго слушала — увлечена,
Погружена в сознательную думу…
И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!..»
Любила ты, и так, как ты, любить —
Нет, никому еще не удавалось —
О Господи!.. и это пережить…
И сердце на клочки не разорвалось…
Текст
Чему бы жизнь нас ни учила,Но сердце верит в чудеса:Есть нескудеющая сила,Есть и нетленная краса.
И увядание земноеЦветов не тронет неземных,И от полуденного знояРоса не высохнет на них.
И эта вера не обманетТого, кто ею лишь живет,Не всё, что здесь цвело, увянет,Не всё, что было здесь, пройдет!
Но этой веры для немногихЛишь тем доступна благодать,Кто в искушеньях жизни строгих,Как вы, умел, любя, страдать.
Чужие врачевать недугиСвоим страданием умел,Кто душу положил за другиИ до конца всё претерпел.
1870 год.
Стихотворение «Чему бы жизнь нас не учила» написано Федором Тютчевым в редком для себя жанре религиозной лирики и параллельно является посвящением своему закадычному другу зрелости – Александре Плетневой. Стих пишется в 1870 году, когда Федору Ивановичу 67 лет и до смерти остается всего 3 года.
Первостепенный поэт
Тютчев уехал в Германию в качестве дипломата в 1821 году, там он познакомился со своими кумирами — Шеллингом и Гейне, женился на Элеоноре Петерсон и продолжал писать стихи, которыми был увлечен с отрочества. Из-за границы поэт присылал по настоянию Александра Сергеевича Пушкина лирические произведения в Россию и снискал здесь некоторую известность. Среди творений этого периода было и стихотворение Тютчева «Листья». После гибели Пушкина лирику Федора Ивановича перестали публиковать в России. Н. Некрасов в своей статье «Русские второстепенные поэты» решительно заявил, что относит дар литератора к первостепенным поэтическим талантам, волею случая оказавшегося среди малоизвестных российскому читателю, и поставил Тютчева в один ряд с прославленными русскими поэтами Пушкиным и Лермонтовым.
Художественные приемы
Тютчев выразительно использует антитезу. Сосны и ели предстают в состоянии зимней мертвой спячки даже летом, поскольку они не подвержены никаким изменениям
Их «тощая зелень» (обратим внимание на эпитет!) противопоставляется сочной, блистающей в солнечных лучах и росе листве лета. Ощущение бездушной статичности хвойных деревьев усиливается эмоциональным сравнением их игл с ежовыми
Зелень, которая «ввек не желтеет, но ввек не свежа», чем-то сродни безжизненной мумии. В представлении автора хвойные образчики флоры даже не растут, а «торчат», словно их не питают через корни соки земли, а кто-то механически воткнул, как иглы, в землю. Так поэт лишает их даже намека на жизнь и движение.
Наоборот, представлены в непрерывной динамике, переливах света и тени. Поэт использует олицетворение и метафоры: листья — «племя», которое «гостит» на ветках «в красе», «играет с лучами», «купается в росе». При описании хвойных деревьев употреблено слово «ввек», ему противостоит словосочетание «краткое время», относящееся к лиственным. В противовес сниженной лексике, какою представлены торчащие ели и сосны, автор апеллирует к высокому стилю: «зефиры», «красное лето», «легкое племя», говоря о трепетной листве.
Морфологический и фонетический анализ стихотворения Тютчева «Листья»
Первая строфа, показывающая неприглядную картину застывших в холоде сосен и елей, содержит всего три глагола, употребленных в настоящем времени. Это подчеркивает статичность. Звукопись первой строфы отличается навязчивым присутствием свистящих и шипящих согласных. Во второй строфе, рисующей листья летом, глаголов в два раза больше — их шесть, и употреблены они в настоящем и прошедшем времени, что усиливает ощущение непрерывного движения, краткой, но наполненной жизни. В противовес аллитерации шипящих и свистящих в предыдущей строфе, здесь преобладают сонорные звуки: л-м-р. Это передает состояние гармонии, свойственной вдохновенной и полнокровной жизни.
Речь идет
Анализ стихотворения Тютчева «Еще шумел веселый день…»
Раннее тютчевское творение, предположительно датируемое концом 30-х гг. XIX в., было опубликовано спустя два десятка лет в «Москвитянине». Известны три автографа стихотворения, причем в последней из редакций поэт отказался от первоначального заглавия — «Пробуждение», делая акцент на эмоциональном состоянии героя, который погружен в мерцающий мир ночных теней.
Композиционную основу произведения составила оппозиция дня и ночи, классическая для тютчевской поэтики. Она лишена драматизма, присущего авторской трактовке натурфилософских представлений, и это обстоятельство является существенной особенностью семантического наполнения текста. Указанный признак позволяет отделить «Еще шумел…» от тех примеров из корпуса «ночной лирики», где темная бездна, воплощающая хаотические силы, потрясает и устрашает субъекта речи.
В стихотворении противопоставляются впечатления героя, порожденные окончанием погожего дня и ночью, сменившей весенний вечер. Первые катрены воспроизводят оживленную картину городской жизни: ее доминантой становится акустический образ невнятного шума, в который сливаются разнообразные звуки. Образ символизирует многогранную жизнь, охарактеризованную лексемой «благодатная» — оценочным эпитетом с положительной семантикой. Равномерный гул успокаивающе действует на героя-наблюдателя, погружая его в дремоту.
Пауза в лирическом повествовании, обусловленная сном, служит приемом, который подчеркивает контраст дневной и ночной зарисовок. Субъект речи, очнувшийся ото сна, характеризует свое состояние наречием «странно». Оценка иллюстрируется рядом антитетических пар: шум сменился молчанием, «пышно-золотой» дневной блеск — загадочным «царством теней», где господствуют полумрак и неверный тусклый свет.
Необычное зрелище очаровывает пробудившегося: он следит за движущимися силуэтами и неярким «полусонным» блеском ночных огней. Отдельного упоминания удостаивается бледная луна. Основные образы, составляющие таинственный пейзаж, олицетворяются: наблюдателю кажется, что ночное светило украдкой подсматривает за ним, а тени и отблески наделяются свойством перемещаться.
Разнообразные впечатления, вызванные быстрой сменой времени суток, подытоживаются в концовке. Появление контрастных эпизодов, свидетелем которых стал субъект речи, объясняется волей неземной силы — доброго гения, наделенного умиротворяющим, успокаивающим даром.
Был последователем немецкого философа-идеалиста Шеллинга, который понимал природу как закономерное единство противоположностей. Эта концепция нашла немало поклонников в среде молодых поэтов-романтиков не только в Европе, но и в нашем отечестве. В какой степени мировоззрение поэта отразилось в его бессмертных творениях, поможет оценить анализ лирического стихотворения Тютчева «Листья».
Анализ стихотворения «Последняя любовь» Тютчева 2 вариант
Стихотворение о сильнейшем в своей жизни чувстве Федор Иванович Тютчев посвятил девушке, которая была намного моложе. Безнадежно влюбившись в молодую красавицу, поэт и не рассчитывал на взаимность, одна судьба распорядилась иначе. Элегия «Последняя любовь» — одно из знаменитых произведений автора, написанное для воспитанницы института благородных девиц Елены Денисьевой.
История создания произведения
Несмотря на то, что между влюбленными разница в возрасте составляла 23 года, их чувства были искренними и пылкими. О романе быстро стало известно в обществе. От обсуждений и постоянных пересудов скрыться было невозможно, ведь знаменитый поэт всегда был примерным семьянином. Связь с молодой возлюбленной все считали аморальной, но пара решила пожертвовать своей репутацией во имя любви.
Роман длился более 14 лет, пока от болезни не скончалась Елена Денисьева. За этот период она родила троих детей поэту, несмотря на оскорбительное положение и осуждающие взгляды со стороны.
Обо всех своих переживаниях автор рассказал в стихотворении «Последняя любовь». В каждой строчке чувствуется безмерная нежность, трепетность по отношению к юной особе. Вспыхнувшая симпатия была не просто страстью и мимолетным желанием, а пронизывающим до глубины души чувством.
Отношения не были лишены ни романтики, ни желания заботиться друг о друге. Будучи в зрелом возрасте, поэт понимал, что значит полюбить по-настоящему, глубоко, пронзительно, взаимно. Человеку, умудренному жизненным опытом, дважды вступавшему в брак, было невероятно страшно потерять то, что так дорого сердцу.
Сам автор относится к этому этапу в своей жизни, как к настоящему подарку судьбы. Понимая, что эта любовь обречена, Федор Иванович передавал легкую грусть с нотками безнадежности в строках стихотворения: ««О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней…». В письмах своему лучшему другу поэт признавался, что даже представить не мог о таком сильнейшем чувстве в своей жизни.
Литературные особенности
Все свои чувства Федор Тютчев выразил в жанре элегии. Так называют в литературе произведения с содержанием, пронизанным грустью и тоской. Стихотворение легко читается и запоминается, несмотря на использованный автором четырехстопный ямб с перекрестной рифмой. Такой прием применяется, чтобы сделать акцент на исповедальном характере написанных строк, подчеркнуть доверительную интонацию.
В каждой строчке читаются слова с возвышенным произношением благодаря частичке «О!». Не лишена элегия и многочисленных эпитетов, придающих тексту образность, яркость, выразительность. Для удивительной музыкальности и легкости автор использует лексические повторы. Этот стиль написания, по мнению Тютчева, претворяет литературное произведение в искреннее любовное послание.
«Последняя любовь» включена в школьную программу уроков литературы. Стихотворение считают уникальным, ярким примером любовной лирики, так как оно не посвящено ни юношеским страданиям, ни пылкой страсти, ни разлуке, а является откровением взрослого и мудрого влюбленного мужчины.
Последняя любовь (из к/ф Клоун) — Елена Камбурова (Дашкевич — Тютчев) Kamburova
Стихи Тютчева о любви
Я помню время золотое…
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край:
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка в даль глядит,
Стояла ты, младая Фея,
На мшистый опершись гранит, —
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.
И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.
Слезы
O lacrimarum fons…
Gray
Люблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, когда созданье
Как бы погружено в весне,
И мир заснул в благоуханье
И улыбается во сне!..
Люблю, когда лицо прекрасной
Весенний воздух пламенит,
То кудрей шелк взвевает сладострастный,
То в ямочки впивается ланит!
Но что все прелести пафосския царицы,
И гроздий сок, и запах роз
Перед тобой, святой источник слез,
Роса божественной денницы!..
Небесный луч играет в них
И, преломясь о капли огневые,
Рисует радуги живые
На тучах жизни громовых.
И только смертного зениц
Ты, ангел слез, дотронешься крылами —
Туман рассеется слезами,
И небо серафимских лиц
Вдруг разовьется пред очами.
В душном воздуха молчанье…
В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! за белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…
Жизни некий преизбыток
В знойном воздухе разлит,
Как божественный напиток
В жилах млеет и горит!
Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?
Что мутится, что тоскует
Влажный блеск очей твоих?..
Что, бледнея, замирает
Пламя девственных ланит?
Что так грудь твою спирает
И уста твои палит?..
Сквозь ресницы шелковые
Проступили две слезы…
Иль то капли дождевые
Зачинающей грозы?..
Лето 1854
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, прошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..
Гляжу тревожными глазами
На этот блеск, на этот свет…
Не издеваются ль над нами?
Откуда нам такой привет?..
Увы, не так ли молодая
Улыбка женских уст и глаз,
Не восхищая, не прельщая,
Под старость лишь смущает нас!..
К N.N.
Ты любишь, ты притворствовать умеешь —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей,
Ты мне ответ даешь и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж —
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.
Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный,
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.
Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств, приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой!
Проходя свой путь по своду…
Проходя свой путь по своду,
Солнце знает ли о том,
Что оно-то жизнь в природу
Льет в сиянье золотом,
Что лучом его рисует
Бог узоры на цветке,
Земледельцу плод дарует,
Мечет жемчуг по реке?
Вы, на все бросая <милый>
Взгляд ваш, знаете ль о том,
Что вся жизнь моя и силы
В вашем взоре огневом?
Все отнял у меня казнящий Бог…
Все отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил Он,
Чтоб я Ему еще молиться мог.
На Неве
И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн,
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн…
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне,
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне…
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!
Весь день она лежала в забытьи…
Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали —
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.
И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,
И долго слушала — увлечена,
Погружена в сознательную думу…
И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!..»
Любила ты, и так, как ты, любить —
Нет, никому еще не удавалось —
О Господи!.. и это пережить…
И сердце на клочки не разорвалось…
Коротко за историю
С Александрой Васильевной Плетневой Тютчев познакомился на склоне жизни, сначала их дружба имела чисто светский характер, после переросла в полноценные дружеские отношения. Точкой сближения стали трагедии в жизни обоих – Александра потеряла мужа, а Федор любовницу (фу какое слово) Елену Денисьеву, которая много лет оставалась музой и прибежищем для души и тела.
Ближе к смерти Тютчев все чаще писал в жанре философской лирики, все чаще обращался в стихах к Богу и задавал извечные вопросы мироздания. Это стихотворение из этого же разряда, оно не только является данью уважения к другу, но и пытается помочь найти себя в земной жизни.
Анализ строф
Первая строфа стиха есть один четырехстрочный афоризм, который начинается знаковыми для многих словами:
Далее автор кратко перечислил основные направления сердечной веры – это нетленная краса и нескудеющая сила, хотя разум подсказывает, что это не так, поэтому сие изречение вопрос веры.
В строфе №2 Тютчев утверждает, что неземные цветы (душа) не подвержены земному увяданию, зной солнца не сушит на них росу, они прекрасны, потому что не скованны узами бытия.
Строфа №3 рассуждает о том, что вера не обманет только того, кто ею живет. Нельзя получать неземные блага и вечную красоту души, если вера приходит только как консьержка, по мере необходимости.
Только в этом случае земное цветение сохранится и после, а события жизни, радостные события, перенесутся в вечность и останутся с душой человека навсегда.
Смысл четвертой строфы прост – благодать доступна лишь тем, кто умел не только любить, но и платил за это чувство страданием.
Завершается стих пятой строфой, которая продолжает мотив предыдущего катрена – благодать придет только к тому, кто умел врачевать чужие недуги своим страданием и вытерпел это до конца, не свернув с пути и не отказавшись от веры.
Очень много, конечно, между строк воспоминаний о Денисьевой, которую Тютчев не бросил, когда была открыта тайна их связи и на Елену свалилось общественное осуждение, переходящие в закрытые двери и проклятия.
Анализ стихотворения Тютчева «В небе тают облака»
Ф. И. Тютчев — известный российский поэт XIX века. В своем творчестве он часто обращался к описанию природы, воспевал ее красоту и уникальность. В стихотворении «В небе тают облака», поэт показывает необычайную красоту природы в летний знойный день. В этом произведении он указывает на то, что с течением времени природа не теряет своей свежести и живости, она будет такой прекрасной и через многие годы.
В написании стихотворения «В небе тают облака», автор использует множественные художественные средства, чтобы передать читателю не только внешний облик увиденного пейзажа, но и помочь прочувствовать летний зной и насладиться ароматом полей. В описании летнего пейзажа, Тютчев использует эпитеты, подчеркивающие красоту и усиливающие ее значимость особенность, и уникальность: лучистая река, зеркало стальное. Для описания действия, в стихотворении используются автором очень выразительные и красивые метафоры: тают облака, катится река, тень ушла, пройдут века, искриться река.
Благодаря всевозможным художественным приемам, Тютчев очень красочно сумел передать ту красоту лета, которой наслаждался сам. Он описывает чистое безоблачное небо, на котором «тают облака» и от этого становиться еще жарче, даже река от зноя стала «словно зеркало стальное». Для описания полей, поэт использует запахи и очень естественно передает их медовый аромат. «Чудный день!» — наиболее эмоциональное место стихотворения, его кульминация, где автор восклицает, наслаждаясь увиденной красотой.
А в последних строках, Тютчев размышляет о вечности. «Пройдут века», а красота природы останется неизменной, таким же жарким будет летний зной, и также будут наслаждаться люди медовым ароматом полей. И «так же будут, в вечном строе, течь и искрится река, и поля дышать на зное».
В своем творчестве, Тютчев очень часто использует описание природы, чтобы передать свое внутреннее переживание и свои чувства. Увиденный пейзаж очень помогает автору передать глубину мыслей и помогает понять общий смысл бытия и показать значимость и единство человека и природы.
«В небе тают облака…» Ф.Тютчев
«В небе тают облака…» Фёдор Тютчев
В небе тают облака, И, лучистая на зное, В искрах катится река, Словно зеркало стальное…
Час от часу жар сильней, Тень ушла к немым дубровам, И с белеющих полей Веет запахом медовым.
Чудный день! Пройдут века — Так же будут, в вечном строе, Течь и искриться река И поля дышать на зное.
Анализ стихотворения Тютчева «В небе тают облака…»
Радостная картина жаркого августа, наполненная жизнью и гармонией, — тема стихотворения 1868 г. Лирического субъекта поэтического текста привлекают панорамные виды природы: в первом катрене представлено изображение по вертикали, сверху вниз, во второй части задействован горизонтальный план, устремленный в перспективу.
Начинает пейзажную зарисовку образ облаков — легких, невесомых, тающих в небесной синеве. Река сравнивается с «зеркалом стальным», которое отражает небо. Внимательный герой-наблюдатель замечает, как переливается прозрачная вода, освещенная солнцем: «лучистая» река будто светится «в искрах» мелких брызг.
О характере погоды свидетельствует лексема «зной», которая употребляется дважды — в начале и конце текста, замыкая композицию. В центральном катрене возникает упоминание о течении времени: вместе с ним логично развивается и мотив жары.
Взгляд созерцателя устремляется вдаль, на кромку далекого леса. Дубовая чаща характеризуется антропоморфическим эпитетом «немая»: выбор определения свидетельствует о спокойной штилевой погоде. Ряд олицетворений, оживляющих детали природы, продолжается фразой: «Тень ушла». Далее по тексту возникает изображение полей, наделенных свойством «дышать». Завершает умиротворяющий пейзаж яркий обонятельный образ «запаха медового».
Завершающий катрен начинается с вывода созерцателя, который сообщает свою оценку увиденному. Эпитет «чудный» отражает сиюминутные впечатления — волнующие, волшебные, прекрасные. Затем следует обобщение масштабного характера, апеллирующее к категориям вневременного, «вечного строя». Финальные строки утверждают мысль о гармонии, которая проявляется в непрерывном течении явлений мудрой природы. В заключительном эпизоде возникает драматический контекст, указывающий на конечность человеческого существования, однако он не нарушает оптимистическое звучание поэтического произведения. Герой, восхищенный усыпляющим спокойствием жаркого дня, стремится передать завораживающее великолепие земного мира, окружающего человека.
Стройность и законченность композиции, напевность, классическая ритмическая организация, в центре которой находится четырехстопная хореическая строка, — таковы формальные особенности стихотворения. На его основе композитор Чичков создал хоровое произведение, которое исполняется а капелла.
НЕ ОСТЫВШАЯ ОТ ЗНОЮ… 1851
стихотворение Тютчев Ф. И.
Не остывшая от зною*,
Ночь июльская блистала…
И над тусклою землею
Небо, полное грозою,
Все в зарницах трепетало…
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землею…
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою…1
1Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 29. Л. 2 об.
Первая публикация — Раут. 1852. С. 201, под заглавием «Ночь в дороге». Вошло с датой вместо заглавия в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 48–49; Изд. 1854. С. 99; Изд. 1868. С. 132; Изд. СПб., 1886. С. 160; Изд. 1900. С. 189.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 280*.
В автографе перед текстом в скобках помета: «дорогой». 7-я и 10-я строки исправлены. 7-я: «Подымались над землею» вместо: «Разверзалися порою». 10-я: «Загоралися порою» вместо: «Загорались над землею». Особенность авторской пунктуации — многоточие в конце 2-йи 5-й строк, тире в конце 10-й. В конце 7-й строки в первоначальном варианте стояло многоточие, после исправления Тютчев не поставил знака.
В Совр., Изд. 1854, Изд. 1868, Изд. СПб., 1886 есть вариант 5-й строки: «От зарниц все трепетало» (в автографе: «Все в зарницах трепетало»). В авторском прочтении сочетание предложного падежа существительного «зарницы» и предлога «в» является несогласованным определением, обозначая состояние ночного неба. После редакторской правки сочетание родительного падежа существительного «зарницы» с предлогом «от» выступает в качестве обстоятельства причины, что искажает самостоятельность образа неба. В Рауте представлен вариант 6-й строки: «Неба сонные ресницы» (в автографе: «Словно тяжкие ресницы»). Отказываясь от авторской конструкции со сравнительным союзом и заменяя эпитет, редактор обедняет образ, делает его однозначным. По первоначальному варианту автографа 7-я строка («Разверзалися порою») печаталась в Совр., Изд. 1854, Изд. 1868, Изд. СПб., 1886. В Рауте был дан ее третий вариант: «Раскрывалися порою». Во всех печатных текстах, кроме Изд. 1900, 10-я строка соответствует первой редакции автографа: «Загорались над землею».
Датируется 14 июля 1851 г. К. В. Пигарев полагал, что стихотворение написано по дороге из Москвы в Петербург (см. Лирика I. С. 397).
Стихотворение отмечено Л. Н. Толстым буквой «К.!» (Красота!) (ТЕ. С. 146).
Полагая, что идея хаоса является «ключом» к пониманию лирики Тютчева и определяя его творческую индивидуальность, В. С. Соловьев приводил в доказательство это стихотворение: «Хаос, т. е. само безобразие, есть необходимый фон всякой земной красоты, и эстетическое значение таких явлений, как бурное море или ночная гроза, зависит именно от того, что «под ними хаос шевелится». В изображении всех этих явлений природы, где яснее чувствуется ее темная основа, Тютчев не имеет себе равных» (Соловьев. Поэзия. С. 476).
Р. Ф. Брандт считал, что «в этой пьеске, которую можно бы признать простою картинкой, изображено величие Природы и малость перед нею человека» (Материалы. С. 54) (А. Ш.).
mp3 player
Анализ стихотворения Тютчева «Листья»: тема и композиция
Иван Сергеевич Тургенев называл Федора Тютчева поэтом мысли, слитой с чувством. Он подчеркнул и еще одну особенность поэзии мастера слова: психологическую точность его лирики и страсть как главный ее мотив. В стихотворении «Листья» Тютчев анализ душевных движений сопрягает с картиной увядающей природы. Композиция основана на параллелизме: сопоставляется внешний мир (пейзаж) и внутренняя сфера человеческих устремлений. Очевидно, что темой стихотворения является противопоставление буйных и ярких чувств холодному спокойствию. Каким образом это делается?
В первой строфе стихотворения перед нами предстает картина неподвижных, как бы застывших в вечном покое хвойных вечнозеленых деревьев. Во второй строфе, в противовес зимней неподвижности, появляется зарисовка яркого короткого лета. Поэт использует прием олицетворения: речь идет от лица листьев на лиственных деревцах. Третья строфа представляет осеннюю пору медленного остывания и угасания природы. Четвертая строфа проникнута страстной мольбой: листья просят ветер сорвать и унести их с собой, чтобы избежать увядания и смерти.
Вывод филолога
Композиция развивается последовательно – от сердечной веры в чудеса, через сравнение души с неземными цветами до финала – ответа на вопрос, кому снизойдет благодать и сколько за неё надо заплатить в земной жизни.
Средства выразительности:
- Эпитеты (нетленная краса, неземные цветы, полуденный зной).
- Олицетворения (сердце верит, жизнь учила, вера не обманет).
- Метафоры (в искушениях жизни, нескудеющая сила, врачевать страданием).
Стих имеет задумчивую интонацию, в нём нет ярких эмоциональных всплесков, но чувствуется глубина, свойственная и ряду других стихотворений поздней лирики Тютчева.
Вывод филолога
Композиция развивается последовательно – от сердечной веры в чудеса, через сравнение души с неземными цветами до финала – ответа на вопрос, кому снизойдет благодать и сколько за неё надо заплатить в земной жизни.
Средства выразительности:
- Эпитеты (нетленная краса, неземные цветы, полуденный зной).
- Олицетворения (сердце верит, жизнь учила, вера не обманет).
- Метафоры (в искушениях жизни, нескудеющая сила, врачевать страданием).
Стих имеет задумчивую интонацию, в нём нет ярких эмоциональных всплесков, но чувствуется глубина, свойственная и ряду других стихотворений поздней лирики Тютчева.