Синьор Иосиф и его сбывшаяся мечта
Хотя бесчувственному телуравно повсюду истлевать,лишенное родимой глины,оно в аллювии долиныломбардской гнить не прочь.Иосиф БродскийВыскажем несколько мыслей относительно авторства известного стихотворения Стансы Васильевскому острову («Ни страны, ни погоста»), безосновательно, по нашему убеждению, приписываемого Иосифу Бродскому, лауреату Нобелевской премии по литературе.Е. В., А. Д.Ни страны, ни погостане хочу выбирать.На Васильевский островя приду умирать.Твой фасад темно-синийя впотьмах не найду.между выцветших линийна асфальт упаду.И душа, неустаннопоспешая во тьму,Промелькнет над мостамив петроградском дыму.И апрельская морось,над затылком снежок,и услышу я голос:— До свиданья, дружок.И увижу две жизнидалеко за рекой,к равнодушной отчизнеприжимаясь щекой.— словно девочки-сестрыиз непрожитых лет,Выбегая на остров,машут мальчику вслед.1962Стихотворение это, исходя из его смысла, эмигрантского происхождения. Написано оно зрелым или даже пожилым человеком, талантливым поэтом.Ни страны, ни погостане хочу выбиратьТе из читателей, кто жил в СССР, понимают всю бессмысленность этих строк. Даже если бы Иосиф Александрович скончался в 1962 году, предварительно составив завещание, в котором наистрожайше приказывал родственникам похоронить его не то, чтобы в Нью-Йорке или Париже, а хотя бы в болгарской Варне, то и в этом случае последняя воля усопшего — пересечь в гробу государственную границу — сбыться никоим образом не могла. Человек же, имевший возможность свободного передвижения из страны в страну, довольно поскитавшийся по свету в поисках лучшей доли, но неустанно тоскующий по родине, вполне мог такое написать.На Васильевский островя приду умиратьИосиф Александрович никогда не жил на Васильевском острове и ни о каких, хоть сколько-нибудь значимых событиях жизни связанных у него с этим районом современного Петербурга, его биографы сообщить нам не могут. Видимо, ввиду того, что никаких «святых мест» Бродского на Васильевском острове попросту не существует.И душа, неустаннопоспешая во тьмуА куда ещё, спросим мы себя, суждено «поспешать» душе несчастного мытаря, изменившего самому дорогому, что может быть в жизни русского человека,- своей Родине. В этих строках мы чувствуем чёткое осознание автором этого непреложного факта.Промелькнет над мостамив петроградском дыму Будущий создатель этого замечательного стихотворения уезжал из России в ту пору её истории (1914 — 1924) когда город на Неве назывался Петроградом. Именно поэтому «дым отечества» у него ПЕТРОГРАДСКИЙ, а не петербургский или ленинградский, что, в последнем случае, было бы естественным для ленинградца Бродского.И увижу две жизнидалеко за рекойВ 1962 году на земном счету двадцатидвухлетнего Иосифа никакие «две жизни» не значились. У подлинного же автора в указанное им время и должно было быть две жизни: одна в России — другая на чужбине. Самое же главное, по нашему мнению, что делает авторство Бродского невозможным, это его хорошо известная природная ненависть и презрение к России, её истории и культуре. А чтобы написать стихотворение такой пронзительной ностальгической силы и берущего за душу лиризма, необходимо питать к своей Родине совсем иные чувства.Стихотворение это было впервые опубликовано в сборнике: Иосиф Бродский «Стихотворения и поэмы», в издательстве Inter-Language Literary Associates, в США в 1965 году.
Но незадолго до выхода книги, в письме к редактору американского альманаха «Воздушные пути» Роману Гринбергу Бродский выступил с протестом против издания своих произведений на Западе: «Делаю это по многим причинам. Главные среди них: 1) отсутствие всякой гарантии того, что в Ваших руках находятся подлинно мои произведения…»
На первых порах, как мы видим, Иосиф Бродский пытался сопротивляться приписыванию своему имени (в целях его медийной раскрутки) чужих стихов. Но только до тех пор, пока не убедился, что эти стихи намного лучше его собственных.Теперь ознакомим читателя с действительным желанием Иосифа Бродского относительно места своего упокоения:«И я поклялся, что если смогу выбраться из родной империи,то первым делом поеду в Венецию, сниму комнату на первом этаже какого-нибудь палаццо, чтобы волны от проходящих лодок плескали в окно, напишу пару элегий,туша сигареты о сырой каменный пол, буду кашлятьи пить и на исходе денег вместо билета на поезд куплю маленький браунинг и не сходя с места вышибу себе мозги,не сумев умереть в Венеции от естественных причин». Иосиф Бродский. Набережная неисцилимых(Fondamenta degli incurab)Прах Иосифа Бродского покоится на кладбище Сан-Микеле в Венеции.28 апреля 2015 г.
☝️Ни страны, ни погоста
В 1972 году под давлением властей СССР Иосиф Бродский вынужден был эмигрировать в США, где и прожил оставшиеся 24 года жизни. Ровно за десять лет до эмиграции поэт пишет одно из лучших своих стихотворение «Ни страны, ни погоста», в котором буквально завещает похоронить на Васильевском острове.
В год написания строк Бродскому было 22 года, и он ещё не познал «радостей» ссылки, но уже показывает себя пророком, у которого скоро не будет ни погоста на Родине, ни самой страны. Тёмные тучи только сгущаются, но грома нет. Более того, в 1962 году в жизни Бродского больше светлых событий, например, встреча с Мариной Басмановой, ставшей надолго верным спутников Иосифа.
Об одном стихотворении Иосифа Бродского
НА ФОТО: Васильевский остров в дельте реки Невы, часть Ленинграда (нынешнего Санкт-Петербурга).
Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать. Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду. между выцветших линий на асфальт упаду.
И душа, неустанно поспешая во тьму, промелькнет над мостами в петроградском дыму, и апрельская морось, над затылком снежок, и услышу я голос: — До свиданья, дружок.
И увижу две жизни далеко за рекой, к равнодушной отчизне прижимаясь щекой, — словно девочки-сестры из непрожитых лет, выбегая на остров, машут мальчику вслед.
В своем эссе «Одним абзацем» (см. http://www.proza.ru/2016/05/28/157) я писал: «Аура Нобелевской премии ослепляет окружающих. Но у меня имеются специальные «антиаурные очки», не пропускающие лучей ауры, что позволяет мне ясно видеть реальный вклад нобелевцев. » И вот что я нахожу, например, в этом стихотворении Бродского, сравнительно популярном среди его почитателей.
Стихотворение состоит из 24 строк – трех восьмистрочных строф. В каждой из этих строф я выделил разрядкой явные огрехи литературной техники Бродского. 1. Ни страны, ни погоста/ не хочу выбирать./ На Васильевский остров/ я приду умирать./ Твой ф а с а д т е м н о – с и н и й / я впотьмах не найду,./ между в ы ц в е т ш и х л и н и й / на асфальт упаду. МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Посмотрите на фото Васильевского острова: вы видите его фасад как «темной-синий»? На мой взгляд, его фасад — скорей серо-желтый. «Выцветшие линии» чего? Непонятно. 2. И д у ш а , н е у с т а н н о / поспешая во тьму,/ п р о м е л ь к н е т над мостами/ в петроградском дыму,/ и апрельская морось,/ над затылком снежок,/ и услышу я голос:/ — До свиданья, дружок. МОЙ КОММЕНТАРИЙ: «Душа. неустанно. промелькнет» – так нельзя сказать по-русски. Надо: или «неустанно мелькает», или «быстро промелькнет». 3. И увижу д в е ж и з н и / далеко за рекой,/ к равнодушной отчизне/ прижимаясь щекой./ — словно д е в о ч к и – с е с т р ы / из непрожитых лет,/ выбегая на остров,/ машут мальчику вслед. МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Что за «две жизни»? Непонятно. Что за «девочки-сестры из непрожитых лет»? Непонятно. . Как профессиональный руководитель литстудий и редактор книг, я прекрасно знаю, что неумелые стихотворцы часто — ради ритма и рифмы — вставляют в свои стихи слова, которые оказываются там ни к селу и ни к городу.
Я лично знаком с десятками поэтов нашего с Бродским поколения – примерно с таким же уровнем стихов. И всем им, как и Бродскому, далеко до уровня лучших поэтов, среди которых – в том числе и те, которых он «не признавал»: Евтушенко, Высоцкий и др. Так что Бродский – просто один из многих, и отнюдь – не веха в русской поэзии. Это – о теме данного его стихотворения «Ни страны, ни погоста. » Но если вспомнить, что в действительности Бродский предпочел умирать отнюдь не на Васильевском острове в Петербурге, а в Гринич-Вилидже в Нью-Йорке, а «погост», т. е. кладбище, заранее оговорил себе в Венеции. Причем ненавистного ему Советского Союза тогда уже (в 1996 году, в год смерти Бродского) более четырех лет как не существовало – а значит, и никаких препятствий для «умирания на Васильевском острове» не было. Если вспомнить все это, то стихотворение «Ни страны, ни погоста. » — воспринимается уже не только как слабое по литературной техники, – но и как фальшивое по содержанию.
Источник
