Анализ стихотворений цветаевой

1 ~ Обвела мне глаза кольцом…

Обвела мне глаза кольцом
Теневым – бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.

То-то же! По ночам
Не молись – идолам!
Я твою тайну выдала,
Идолопоклонница.

Мало – тебе – дня,
Солнечного огня!

Пару моих колец
Носи, бледноликая!
Кликала – и накликала
Теневой венец.

Мало – меня – звала?
Мало – со мной – спала?

Ляжешь, легка лицом.
Люди поклонятся.
Буду тебе чтецом
Я, бессонница:

– Спи, успокоена,
Спи, удостоена,
Спи, увенчана,
Женщина.

Чтобы – спалось – легче,
Буду – тебе – певчим:

– Спи, подруженька
Неугомонная!

Спи, жемчужинка,
Спи, бессонная.

И кому ни писали писем,
И кому с тобой ни клялись мы…
Спи себе.

Вот и разлучены
Неразлучные.
Вот и выпущены из рук
Твои рученьки.
Вот ты и отмучилась,
Милая мученица.

Сон – свят,
Все – спят.
Венец – снят.

8 апреля 1916 г.

«Бессонница», анализ цикла стихотворений Цветаевой

Чаще всего лирические произведения посвящены распространенным темам: любви, родины, нравственного выбора. Но бывает так, что одна и та же тема «не отпускает» поэта, заставляет вновь и вновь обращаться к ней. Тогда появляются циклы стихов — несколько произведений, объединенных, как правило, общей темой или лирическим героем. В XIX века известнейшим стал «денисьевский» цикл Ф. И. Тютчева. В ХХ веке Александр Блок написал «Стихи о Прекрасной Даме», Марина Цветаева сочинила «Стихи к Блоку», а Сергей Есенин — «Персидские мотивы».

В 1916 году, когда Россия переживает не лучшие времена, а в судьбе самой Марины сплошные расставания и разочарования, она создает цикл стихотворений «Бессонница». Пожалуй, сон и бессонница — излюбленные мотивы в русской прозе и поэзии. Но у Цветаевой с бессонницей особые отношения. Поэтесса не просто одушевляет ее и наделяет чертами женщины. Бессонница становится подругой и уже в первом стихотворении цикла ведет себя соответственно: она и жалеет, и утешает, и в то же время надевает «теневой венец». как будто связав себя и героиню навеки.

Дальше панорама как бы расширяется: «Двери! — Настежь — в темную ночь!». Героиня, мучаясь бессонницей, чувствует все события, происходящие вокруг нее. В третьем стихотворении «в огромном городе — ночь», а героиня будто меняется с бессонницей местами: «Друзья, поймите, я вам снюсь». Такая двойственность состояния ощущается при чтении всех стихотворений цикла.

Масштаб бессонницы постоянно меняется: то это «ночь в огромном городе». то «бессонница полей». Примечательно, что контраст сна и бессонницы проявляется не только в жизни людей, но и в окружающем мире. Это «сон полей» и «бессонница леса». это корова, которая «тяжко вздохнула в сонном хлеву». и подковы, которые «где-то в ночи взрывали траву». это спящие гуси и гусь-сторож.

При этом героиня все-таки одинока: в шестом стихотворении она ощущает себя «бессонной, бездомной черницей». но зато она обладает ключами «от всех ворот единственной столицы» и чувствует ответственность за всех: и за «круглую воюющую землю» и за тех, «кого жалеют и кого целуют» .

В седьмом фрагменте вновь проявляется автобиографичность: Цветаева, очевидно, чувствуя зарождающуюся в себе жизнь (ведь через 8 месяцев, в апреле 1917 года, родится ее вторая дочь Ирина), пишет:

Черноглазого ребенкаЯ увидела во сне.

Но предчувствуя грядущие трагические события: и приближающуюся Октябрьскую революцию, и долгую разлуку с мужем, и последующую смерть дочери — Марина Ивановна выражает тревогу с помощью символов. Параллелизм связывает «красную сосенку» с капающей смолой и сердце, по которому в «ночи прекрасной» ходит пила.

Ощущение обреченности усиливается в восьмом фрагменте до такой степени, что героиня, обращаясь к ночи и называя ее «черным солнцем». просит у нее смерти как спасения от людей, потому что «нагляделась в зрачки человека» .

В девятом и десятом стихотворениях одиночество сменяется чувством единения с теми, кто тоже не спит. Их оказывается так много (и младенец, и старик, и сторож), что все образы сливаются в обобщающем слове никто: «Кто не спит по ночам? Никто не спит!»

В первом варианте цикла десятое стихотворение было завершающим, поэтому напоминает своеобразную молитву о тех, кто не спит в ночи: «Помолись, дружок, за бессонный дом, за окно с огнем!» Не важно, почему не спят все эти люди, важно, что горящее в ночи окно — некий маяк, «крик разлук и встреч». Последнее стихотворение цикла было написано спустя пять лет

Пережитые Цветаевой события сделали ее более стойкой и мужественной. Стихотворение звучит как встреча двух старых знакомых, бывших когда-то подругами, — героини и Бессонницы. Да, теперь это друг, имеющий свое имя, поэтому и пишется с заглавной буквы. Этот друг спасает, зовет испить из кубка, после чего они заключают вечный союз. Героиня понимает,что Бессонница помогает творить, хотя и отнимает иногда последние силы

Последнее стихотворение цикла было написано спустя пять лет. Пережитые Цветаевой события сделали ее более стойкой и мужественной. Стихотворение звучит как встреча двух старых знакомых, бывших когда-то подругами, — героини и Бессонницы. Да, теперь это друг, имеющий свое имя, поэтому и пишется с заглавной буквы. Этот друг спасает, зовет испить из кубка, после чего они заключают вечный союз. Героиня понимает,что Бессонница помогает творить, хотя и отнимает иногда последние силы.

11 ~ Бессонница! Друг мой!

Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно –
Звенящей ночи.

– Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь –
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей –
Устой,
От всех вестей –
Покой.
– Подруга! –
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми –
Втяни,
Глотни:
– Не будь! –
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей –
Страстнейшая, из всех смертей –
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих – прельстись! – испей!

Мир бeз вести пропал. В нигде –
Затопленные берега…
– Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…

Ты море пьешь,
Ты зори пьешь.
С каким любовником кутеж
С моим
– Дитя –
Сравним?

А если спросят (научу!),
Что, дескать, щечки не свежи, –
С Бессонницей кучу, скажи,
С Бессонницей кучу…

Май 1921 г.

Анализ стихотворения Марины Цветаевой «В огромном городе моём – ночь»

Весной 1916 года Марина Цветаева начинает работу над циклом произведений под названием «Бессонница», в который входит стихотворение «В огромном городе моем – ночь…». Оно является отражением душевного состояния поэтессы, у которой складываются весьма непростые отношения с супругом. Все дело в том, что несколькими годами раньше Цветаева знакомится с Софьей Парнок и влюбляется в эту женщину настолько, что принимает решение уйти из семьи. Но роман заканчивается, и поэтесса возвращается к Сергею Эфрону. Тем не менее, ее семейная жизнь уже дала трещину, и Цветаева это прекрасно понимает. Ей хочется вернуть прошлое, в котором она была счастлива, но это уже невозможно. Бессонница становится постоянной спутницей поэтессы, и теплыми летними ночами она гуляет по городу, размышляя о собственной жизни и не находя ответы на многие вопросы.

Именно в одну из таких ночей и появляется на свет стихотворение «В огромном городе моем – ночь…», рубленые фразы которого напоминают звуки шагов по пустынным улицам. «Из дома сонного иду – прочь», — пишет Цветаева, заранее не планируя свой маршрут путешествия. Собственно говоря, ей все равно, где гулять. Главное, остаться наедине со своими мыслями и чувствами, чтобы попытаться привести их в порядок. Случайные прохожие видят в ней чью-то жену и дочь, однако сама поэтесса не воспринимает себя в подобном амплуа. Для нее ближе образ бесплотной тени, которая блуждает по ночному городу и исчезает с первым лучом восходящего солнца. «И тень вот эта, а меня – нет», — отмечает Цветаева. Жизненный тупик, в котором оказалась поэтесса, вынуждает ее мысленно поставить крест и на прошлом, и на будущем. Но поэтесса понимает, что это вряд ли сможет решить ее проблемы. Обращаясь к друзьям, она просит их: «Освободите от дневных уз». Эта фраза лишний раз подчеркивает, что мир со всеми его соблазнами как бы не существует для Цветаевой, и сама она не живет, а лишь снится тем, кто находится рядом. Поэтесса еще не знает о том, что судьба готовит ей непростые испытания, на фоне которых неразделенные чувства и семейные проблемы покажутся сущими пустяками. Пройдет не больше года, и Цветаева осознает, что семья – это единственная опора в жизни, то, ради чего стоит рисковать, совершать безумные поступки и даже предавать родину, которая из матери в одночасье превратилась в мачеху, злобную и агрессивную, чужую и лишенную всяких сантиментов.

В огромном городе моём – ночь.

Из дома сонного иду – прочь

И люди думают: жена, дочь, –

А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метёт – путь,

И где-то музыка в окне – чуть.

Ах, нынче ветру до зари – дуть

Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

Есть чёрный тополь, и в окне – свет,

И звон на башне, и в руке – цвет,

И шаг вот этот – никому – вслед,

И тень вот эта, а меня – нет.

Огни – как нити золотых бус,

Ночного листика во рту – вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

Бессонница

Обвела мне глаза кольцом Теневым — бессонница. Оплела мне глаза бессонница Теневым венцом.

То-то же! По ночам Не молись — идолам! Я твою тайну выдала, Идолопоклонница.

Мало — тебе — дня, Солнечного огня!

Пару моих колец Носи, бледноликая! Кликала — и накликала Теневой венец.

Мало — меня — звала? Мало — со мной — спала?

Ляжешь, легка лицом. Люди поклонятся. Буду тебе чтецом Я, бессонница:

— Спи, успокоена, Спи, удостоена, Спи, увенчана, Женщина.

Чтобы — спалось — легче, Буду — тебе — певчим:

— Спи, подруженька Неугомонная!

Спи, жемчужинка, Спи, бессонная.

И кому ни писали писем, И кому с тобой ни клялись мы. Спи себе.

Вот и разлучены Неразлучные. Вот и выпущены из рук Твои рученьки. Вот ты и отмучилась, Милая мученица.

Сон — свят, Все — спят. Венец — снят.

Руки люблю Целовать, и люблю Имена раздавать, И еще — раскрывать Двери! — Настежь — в темную ночь!

Голову сжав, Слушать, как тяжкий шаг Где-то легчает, Как ветер качает Сонный, бессонный Лес.

Ах, ночь! Где-то бегут ключи, Ко сну — клонит. Сплю почти Где-то в ночи Человек тонет.

В огромном городе моем — ночь. Из дома сонного иду — прочь. И люди думают: жена, дочь, — А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет — путь, И где-то музыка в окне — чуть. Ах, нынче ветру до зари — дуть Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.

Есть черный тополь, и в окне — свет, И звон на башне, и в руке — цвет, И шаг вот этот — никому — вслед, И тень вот эта, а меня — нет.

Огни — как нити золотых бус, Ночного листика во рту — вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам — снюсь.

17 июля 1916. Москва

После бессонной ночи слабеет тело, Милым становится и не своим, — ничьим. В медленных жилах еще занывают стрелы — И улыбаешься людям, как серафим.

После бессонной ночи слабеют руки И глубоко равнодушен и враг и друг. Целая радуга — в каждом случайном звуке, И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.

Нежно светлеют губы, и тень золоче Возле запавших глаз. Это ночь зажгла Этот светлейший лик, — и от темной ночи Только одно темнеет у нас — глаза.

Нынче я гость небесный В стране твоей. Я видела бессонницу леса И сон полей.

Где-то в ночи подковы Взрывали траву. Тяжко вздохнула корова В сонном хлеву.

Расскажу тебе с грустью, С нежностью всей, Про сторожа — гуся И спящих гусей.

Руки тонули в песьей шерсти, Пес был — сед. Потом, к шести, Начался рассвет.

Сегодня ночью я одна в ночи- Бессонная, бездомная черница! — Сегодня ночью у меня ключи От всех ворот единственной столицы!

Бессонница меня толкнула в путь. — О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! — Сегодня ночью я целую в грудь Всю круглую воюющую землю!

Вздымаются не волосы — а мех, И душный ветер прямо в душу дует. Сегодня ночью я жалею всех, — Кого жалеют и кого целуют.

Нежно-нежно, тонко-тонко Что-то свистнуло в сосне. Черноглазого ребенка Я увидела во сне.

Так у сосенки у красной Каплет жаркая смола. Так в ночи моей прекрасной Ходит по сердцу пила.

Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая Свет — люблю тебя, зоркая ночь.

Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь Песен, в чьей длани узда четырех ветров.

Клича тебя, славословя тебя, я только Раковина, где еще не умолк океан.

Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека! Испепели меня, черное солнце — ночь!

Кто спит по ночам? Никто не спит! Ребенок в люльке своей кричит, Старик над смертью своей сидит, Кто молод — с милою говорит, Ей в губы дышит, в глаза глядит.

Заснешь — проснешься ли здесь опять? Успеем, успеем, успеем спать!

А зоркий сторож из дома в дом Проходит с розовым фонарем, И дробным рокотом над подушкой Рокочет ярая колотушка:

Не спи! крепись! говорю добром! А то — вечный сон! а то — вечный дом!

12 декабря 1916

Вот опять окно, Где опять не спят. Может — пьют вино, Может — так сидят. Или просто — рук Не разнимут двое. В каждом доме, друг, Есть окно такое.

Крик разлук и встреч — Ты, окно в ночи! Может — сотни свеч, Может — три свечи. Нет и нет уму Моему — покоя. И в моем дому Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом, За окно с огнем!

23 декабря 1916

Бессонница! Друг мой! Опять твою руку С протянутым кубком Встречаю в беззвучно — Звенящей ночи.

— Прельстись! Пригубь! Не в высь, А в глубь- Веду. Губами приголубь! Голубка! Друг! Пригубь! Прельстись! Испей! От всех страстей- Устой, От всех вестей- Покой. — Подруга! — Удостой. Раздвинь уста! Всей негой уст Резного кубка край Возьми — Втяни, Глотни: — Не будь! — О друг! Не обессудь! Прельстись! Испей! Из всех страстей- Страстнейшая, из всех смертей Нежнейшая. Из двух горстей Моих — прельстись! — испей!

Мир без вести пропал. В нигде — Затопленные берега. — Пей, ласточка моя! На дне Растопленные жемчуга.

Ты море пьешь, Ты зори пьешь. С каким любовником кутеж С моим — Дитя — Сравним?

А если спросят (научу!), Что, дескать, щечки не свежи, — С Бессонницей кучу, скажи, С Бессонницей кучу.