Иннокентий анненский

Среди миров, в мерцании светил одной звезды я повторяю имя…

Как же велика и бесконечна наша огромная Вселенная! Как много в ней планет и звёзд. Может быть, на одной из самых дальних сияющих звёздочек есть жизнь. Когда-нибудь мы встретим похожую на нашу цивилизацию и будем «дружить домами».

Сколько писателей описывали полёт на другие планеты, к другим звёздам и Галактикам. Мужчины дарят любимым звёздочки и называют их дорогими именами. Их изучают астрономы, поэты о них сочиняют стихи. Сегодня в нашем журнале звучат стихи и песни о звёздах, луне, мечтах и, конечно же, о любви…

О чем я думаю? О падающих звездах… Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух, Алмазною стезей прорезывает воздух, И вот уж путь ее — потух…

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась. О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши! Я чувствую — она лучисто раздробилась На глубине моей души.

/ Владимир Набоков /

Алексей Рыбников — “Свет Звёзд”

Если б я сквозь ночей тишину Мог войти в царство дремлющих звёзд, Я бы взял осторожно луну И её на руках к нам на землю принёс. Пусть она светит всем, Как волшебная лампа в ночи, Пусть её яркий свет Освещает влюблённым пути. Пусть она светит всем, Как волшебная лампа в ночи, Пусть её яркий свет Освещает влюблённым пути

Пусть она светит всем, Как волшебная лампа в ночи, Пусть её яркий свет Освещает влюблённым пути.

/ Онегин Гаджикасимов /

Муслим Магомаев – “Лунная серенада”, песня из к/ф «Белый рояль,» Автор текста Онегин Гаджикасимов, композитор Александр Зацепин

Любовь — над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане, Любовь — звезда, которою моряк Определяет место в океане.

/ Уильям Шекспир /

Муслим Магомаев – “Загадай желание”, композитор Арно Бабаджанян, поэт Роберт Рождественский

Звездная ночь легла на море темное, Звезд огоньки волна качает сонная И от винта уносит прочь В звездную ночь, в звездную ночь.

Сейнер уснул и море чуть колышется В шорохе волн мне вновь твой голос слышится, Что-то шепнет и вновь молчит В звездной ночи, в звездной ночи.

/ Анатолий Горохов /

Жан Татлян – “Звёздная ночь”, музыка Жана Татляна, слова Анатолия Горохова

Мы про любовь говорить не умели, Будто она далеко, далеко… Каждую ночь мы на небо смотрели, Звезды на нём зажигая легко.

Помню ты мне сказала, в сердце печаль затая: Если звезда упала — значит она твоя. Ты же тогда не знала, синяя птица моя, Если звезда упала, значит она твоя…

* * * Эрик Яралов – “Если звезда упала”, песня из к/ф «Честь имею», композитор Игорь Корнелюк

Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.

/ Иннокентий Анненский /

Валерий Ободзинский – “Моя звезда”, музыка А.Вертинского, стихи И.Анненского

Эта же песня в исполнении Александра Суханова. Лично мне этот вариант нравится больше.

И, главное, не верьте никогда, Что будто всё проходит и уходит. Да, звёзды меркнут, но одна звезда По имени Любовь всегда-всегда Обязана гореть на небосводе!

/ Эдуард А. Асадов /

Размер и рифмовка

Пятистопный ямб с перекрёстной рифмовкой, где чередуются женские и мужские рифмы, идеально подходит для неспешной философской беседы.

Как вообще возможно лирическое стихотворение, пусть и короткое, восьмистрочное, в основание которого положена всего лишь одна метафора, в нём развиваемая, а на эмоциональном острие снабжённое всего лишь одним эпитетом? В поэтическом отношении такой текст возможен, если основной эмоциональный груз вынесут рифмы – что мы здесь и видим.

Из бесчисленного множества светил важно было бы выделить то, что лирический герой любил. На «подсознательном» фоне этой рифмы ещё ярче, парадоксальнее формулируется «дух отказа» от всех обычных человеческих способов преодоления экзистенциального одиночества, в том числе самого «простого» – любви («Не потому, чтоб я Её любил»). И всё же одно имя, несопоставимое с другими, знает и повторяет лирический герой

И всё же одно имя, несопоставимое с другими, знает и повторяет лирический герой.

Он ищет ответа, но ему не надо света: рифма подсказывает, что идеальным ответом на сомнение был бы свет веры, однако невозможной для лирического героя.

Ему перестало бы быть тяжело, если бы стало светло – и мы вновь не столько видим воочию, сколько слышим в созвучии эту необходимость невозможного.

• «Снег», анализ стихотворения Анненского

• «Смычок и струны», анализ стихотворения Анненского

• «Старые эстонки», анализ стихотворения Анненского

• «Мучительный сонет», анализ стихотворения Анненского

• Анненский Иннокентий, биография и краткий анализ творчества

• «Старая шарманка», анализ стихотворения Анненского

• «Стальная цикада», анализ стихотворения Анненского

По писателю: Анненский Иннокентий Фёдорович

Средства художественной выразительности

Стихотворение написано ямбом, напористость которого несколько смягчают женские рифмы, чередующиеся с мужскими.

Отрицательный синтаксический параллелизм («не потому … а потому») связывает воедино две строфы стихотворения.

Поэт вводит в произведение высокую книжную лексику (светил, мерцание, томлюсь), чтобы подчеркнуть значимость переживаний лирического героя.

В стихотворении просматривается развернутая метафора: храм — это Вселенная («среди миров»), лампады — «мерцание светил», молитва — обращение к Звезде («одно Звезды я повторяю имя»). Сама Звезда при этом наделяется признаками божества.

Анненский: мытарь или фарисей?

Стихотворение условно делится на две части. Иннокентий Анненский, сравнивая себя с фарисеем, откровенно говорит: Я не умею молиться». Анненский ощущает себя страдальцем, осознает все несовершенства жизни. Но, несмотря на все беды, он не пытается отыскать спасения в молитве. В церкви он становится рядом с тем, кто не способен к искреннему молитвенному покаянию.

Мытарь и Фарисей. Гюстав Доре

Последние же строки меняют весь настрой стихотворения. Оказывается, глубоко в душе героя живут метания. Он, как мытарь, понимает, что грешен, сомневается в своем безверии. Его тоска — это тоска по Богу. Здесь у героя Анненского видна расколотость сознания, страдания, возникает образ кающегося человека. В нем проступают черты того, кто, осознавая свои ошибки, все-таки хочет обратиться к Богу за помощью.

Одновременно с этим в стихотворении проявлена религиозная раздвоенность эпохи. С одной стороны — стремление к истинной религиозности, к спасению, а с другой — элемент недоверия к Церкви. Новое понимание церковности, молитвы, свойственное многим современникам Анненского, собирает воедино фарисеев, в кругу которых оказывается поэт. Он не может найти себя в церкви. И он, как мытарь, ищет подлинного покаяния.

Среди миров

Среди миров, в мерцании светил

Одной звезды я повторяю имя

Иннокентий Анненский

Там, где он родился, все состоит из света. Это оказывается неожиданно сложно объяснить. Каково это? Обыкновенно. Можно состоять из плоти и крови, можно — из чистых стихий, можно — из стихов и песен. Можно — из света.

Она смеется. Потребовалось пять с лишним лет, чтобы услышать этот смех. Он не переливается, не звучит нежным серебряным колокольчиком. Она смеется низко, чуть хрипло, как-то колюче, но ради того, чтобы услышать этот смех он на многое может пойти.

Август. Небо над ними огромное, темно-синее, и все усыпано звездами. Ее волосы рассыпаны по траве, и не знаешь даже, на что смотреть: наверх, в искрящуюся синеву, или вниз, где каштановые локоны переплетаются с полевыми цветами. Красота ее — точно эти цветы и звезды. Между небесами и землей. Он снял бы тяжелое бархатное платье, отбросил в сторону, и наслаждался изгибами тела, тяжестью груди, белизной и гладкостью ее кожи. Но ему до сих пор не дозволяется. Но он до сих пор ждет дозволения.

Там, где он родился, все состоит из света. То, что материально, до сих пор немного пугает его и, должно быть, приводит в подлинный ужас его сестер. Нистра — она тоже между небом и землей, раем и адом, ее поступки невозможно подчинить земной логике. В Элиар воплощается любовь, но звездная — не земная.

Он лежит, подняв руку к небу, и смотрит на свои пальцы. Иногда во взгляде ее появляется тень ужаса, когда эти пальцы сжимают что-то слишком крепко, когда в них появляется клинок, когда они — вот предатели! — сжимаются в кулак. Тогда он обещает себе, что возьмет ради нее иной облик. Его все устраивает, он красив — тщеславная мысль — силен и влиятелен, и единолично владеет этой землей после смерти «отца» и «брата». Но ради нее он на многое готов.

Там, где он родился, все состоит из света, и потому свет не означает добро или зло. Там нет материи, а значит и обладать нечем. Но всякий накапливает, совокупляет, соединяется, создает себя.

Нистра слишком юна, и потому одинока.

Она не понимает того, что он рассказывает. А ему трудно объяснять. Разве, родившись, человек не накапливает? Не совокупляет? Не присоединяет к себе все новые и новые черты?

Человек рождается собой, — утверждает она. — Таким, каким пожелал создать его Господь.

Он в бога не верит, но молчит. Там, где он родился, к богам безразличны. Хотя, наверное, все они чем-то похожи на ангелов.

Каким он был в самом начале? Разве упомнишь всего? Юным. Жестоким, должно быть, как Нистра. Или любящим, как Элиар. Простым. Примитивным. Ему больше по вкусу нынешнее состояние.

Там, где он родился, все состоит из света. Потому что это — сердце звезды. Огромное, о любовь моя, и горячее. А там, где скитаются подобные ему, все черно, и потому к нему и его сородичам тянутся в этой безграничной тьме. Он состоит из света.

Он ощущает прикосновение прохладной руки к щеке и лежит неподвижно, боясь спугнуть ее. Она до сих пор не простила его за тот нечаянный ночной визит, и если ему что и дозволяется… Он умеет быть благодарным. Рука ее опускается ниже, проводит по шее, а потом скользит за ворот рубашки. Она находит сердце, накрывает своей ладонью, и впитывает его биение. Ее всякий раз удивляет, что у него есть сердце. Если бы он мог, то раскрыл бы грудь и показал его — сияние далекой звезды. Настоящее сердце, а не тот скользкий комок плоти, что пульсировал прежде в груди у ее мужа. Ему не трудно на самом деле, но едва ли ее прекрасные черные глаза выдержат сияние той звезды.

Его сестры? Где они? Кабы он знал, о любовь! Нистра никогда не могла усидеть на месте, а Элиар? Как знать, может приглядывает за сестрой, а может, затаилась и ждет. Она умеет ждать. Чего? Минуты, когда подобно своему неблагоразумному брату займет место в чьем-то сердце.

Он вскрыл бы грудь и показался ей, какой он есть, сияние, кусок звезды, но смогла бы она полюбить это сияние, находящее отражение в глазах? Быть может, смогла бы, она ведь необычайна. Но он боится, о, как он боится! И он лежит неподвижно, чувствуя ее пальцы на груди. Неподвижные. Она не пойдет дальше. А он не рискнет.

Почему он оказался здесь? Его вело предвидение. Да, он может предсказать будущее. Разве сомневается она в этом? Разве не предсказал он судьбу Робара? Разве не предупредил он ее мужа об опасности? Не отвел? Это другое дело. Не захотел. Ради одной ночи, ради вкуса ее губ, ради возможности оберегать ее кровь и плоть — не отвел. Возможно, привел тогда ее мужа на болота, возможно, заманил. Не остановил, вот уж точно. И не остановил бы ни за что.

О том, что ее предвидел, он не говорит.

Рука ее вновь скользит вверх, ложится на шею, чуть дрожит. Он не всегда понимает ее чувства, и оттого пугается немного.

Там, где он родился, все состоит из света. Свет чувствует по-иному.

Средства художественной выразительности

Стихотворение написано ямбом, напористость которого несколько смягчают женские рифмы, чередующиеся с мужскими.

Отрицательный синтаксический параллелизм («не потому … а потому») связывает воедино две строфы стихотворения.

Поэт вводит в произведение высокую книжную лексику (светил, мерцание, томлюсь), чтобы подчеркнуть значимость переживаний лирического героя.

В стихотворении просматривается развернутая метафора: храм — это Вселенная («среди миров»), лампады — «мерцание светил», молитва — обращение к Звезде («одно Звезды я повторяю имя»). Сама Звезда при этом наделяется признаками божества.

Анализ стихотворения «Среди миров» Анненского

Стихотворение «Среди миров» было написано Иннокентием Анненским в 1909 году, незадолго до смерти. При жизни поэта произведение не публиковалось и вышло в свет только в 1910 году в составе сборника «Кипарисовый ларец», выпущенного сыном Анненского.

Рассматривать это стихотворение нужно через призму всей поэзии автора, для которой характерна глубокая рефлексивность и декадентские мотивы. Пессимистичность просвечивает и в стихотворении «Среди миров». Она выражается такими словами: «томлюсь», «сомненье тяжело», «не надо света». Последняя фраза наиболее полно характеризует лирическое наследие Анненского в свете идеи потери Бога.

В этом плане символично название самого сборника «Кипарисовый ларец», в составе которого вышло стихотворение «Среди миров». Кипарис в символистической традиции понимался как дерево скорби. Лирический герой поэзии Анненского не верит в возможность благополучия человека. Эта тема проявляется в основных мотивах поэзии автора: тоски, смерти, одиночества, раздвоенности мира. Даже любви не по силам внести гармонию в человеческое существование, ибо лирический герой Анненского признает только возвышенное чувство, а оно невозможно в реалиях жизни. Именно такую возвышенную, одухотворенную любовь Анненский возводит в область «миров» и «светил». Это безупречное чувство он именует Звездой. Значимость образа подчеркивается строчным написанием первой буквы («Звезды», «Ее», «с Ней» и т.д). Вообще все главные мотивы лирики Иннокентия Анненского выделялись строчным употреблением первых букв. Достаточно вспомнить написание слов «Тоска» или «Совесть» в стихотворениях , .

Звезда, о которой пишет Анненский, становится для лирического героя последним пристанищем во множестве миров. Свет необязательно должен пониматься как энергия, делающая окружающий мир видимым. Свет может быть и светом истины, высших знаний, ответов на вопросы. на такое толкование слова указывает и фраза «сомненье тяжело». При этом автор признается, что высшая любовь не даст ответов на его сомнение («Не потому что от нее светло»), но она способна подарить поэту и его герою наиболее гармоничное для них состояние, когда «не надо света».

Анненский: мытарь или фарисей?

Стихотворение условно делится на две части. Иннокентий Анненский, сравнивая себя с фарисеем, откровенно говорит: Я не умею молиться». Анненский ощущает себя страдальцем, осознает все несовершенства жизни. Но, несмотря на все беды, он не пытается отыскать спасения в молитве. В церкви он становится рядом с тем, кто не способен к искреннему молитвенному покаянию.

Мытарь и Фарисей. Гюстав Доре

Последние же строки меняют весь настрой стихотворения. Оказывается, глубоко в душе героя живут метания. Он, как мытарь, понимает, что грешен, сомневается в своем безверии. Его тоска — это тоска по Богу. Здесь у героя Анненского видна расколотость сознания, страдания, возникает образ кающегося человека. В нем проступают черты того, кто, осознавая свои ошибки, все-таки хочет обратиться к Богу за помощью.

Одновременно с этим в стихотворении проявлена религиозная раздвоенность эпохи. С одной стороны — стремление к истинной религиозности, к спасению, а с другой — элемент недоверия к Церкви. Новое понимание церковности, молитвы, свойственное многим современникам Анненского, собирает воедино фарисеев, в кругу которых оказывается поэт. Он не может найти себя в церкви. И он, как мытарь, ищет подлинного покаяния.

Исторический контекст

Рубеж XIX–XX вв. был переломным периодом не только в социально-политической, но и духовной жизни России. Это было время революций, войн и интенсивных религиозных исканий.

К началу революции 1905 года все общество было подвержено религиозным сомнениям и колебаниям. Революционные потрясения повлекли за собой одновременно и оппозиционное отношение к Церкви (особенно в кругах интеллигенции), и обращение к христианской религии, и трансформацию христианства в новые религиозные учения (самым влиятельным из которых была софиология Владимира Соловьева).

Поэтесса и литературный критик Зинаида Гиппиус — один из ведущих организаторов религиозно-философских собраний

Писатели, философы и художники объединялись во множество религиозных направлений и группировок. В Петербурге и Москве возникали религиозно-философские собрания, самым известным из которых был кружок Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского. Они проводили особые встречи, на которых был провозглашен новый образ Церкви, их молитвы были больше похожи на таинственные заклинания — художественного содержания в них было гораздо больше, чем духовного.

Иннокентий Анненский знал о деятельности этих группировок, сект и религиозных кружков, но относился к ней скептически. По поводу показной театральности одного из таких собраний он пишет: «Искать Бога — Фонтанка, 83. Срывать аплодисменты на Боге… на совести. Искать Бога по пятницам… Какой цинизм!»

Но и его захватило всеобщее увлечение духовными вопросами, на которые он попытался ответить в самом конце своего жизненного и творческого пути.

Отсылки к Библии

В основе стихотворения Иннокентия Анненского — известная евангельская притча о мытаре и фарисее.

Однажды Иисус Христос рассказал своим ученикам о том, как два человека пришли помолиться в Иерусалимский храм. Один из них был фарисей, который хвалился своей праведностью, показным исполнением благочестивых правил. Молитва фарисея была лицемерна: он не просил милости у Бога, а только хвалил себя самого за то, что соблюдает пост и жертвует столько, сколько предписывает ему закон. Он признавал себя безгрешным, осуждая остальных людей (благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи).

Другим молящимся человеком был мытарь, т. е. сборщик налогов. Часто они брали денег больше, чем надо, обманывали и обижали людей, поэтому все относились к ним с презрением. Мытарь робко стоял вдали и, не смея поднять своих глаз, отчаянно взывал ко Всевышнему: «Боже! Будь милостив ко мне грешному!»

Мытарь сознавал свои дурные поступки и не старался припомнить какие-то добрые дела, оправдывая себя. В своей молитве мытарь смиренно просил у Бога милости для своей грешной души.

Тогда Господь сказал: Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк 18:9–14).

Раскаяние грешника мытаря — искреннее. Именно поэтому Господь в силах помиловать этого человека, смягчить душу грешника, наставить его на путь исправления. Молитвы же фарисея полны лицемерия и гордыни. В этом — его грех. Самодовольно считая себя праведным, он не желает милости Божией. Притча о мытаре и фарисее прекрасно иллюстрирует известную духовную истину: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак 4:6).

Анализ стихотворения Анненского «Среди миров»

В 1910 году увидел свет первый посмертный сборник Анненского «Кипарисовый ларец», изданный его сыном. Книга состоит из множества частей. В последний раздел, получивший название «Разметанные листы», вошло стихотворение «Среди миров». Иннокентий Федорович написал его в Царском Селе незадолго до смерти – в апреле 1909 года. Устойчивый интерес к произведению сохранялся на протяжении всего двадцатого столетия. Во многом успех обеспечила необыкновенная музыкальность восьмистишия. К нему обращались многие композиторы: от Александра Вертинского до Бориса Гребенщикова. Каждый из них открывал в стихотворении нечто новое, находил что-то личное, сокровенное.

Символ единственной таинственной Звезды становится главным в произведении Анненского. У Нее лирический герой ищет ответа, когда его одолевают сомнения, с Ней ему не нужно света. Он предельно одинок. Создается ощущение, что кроме Звезды у него никого нет. Чувства, испытываемые лирическим героем по отношению к Ней, – неизменны. Так Звезда становится олицетворением надежды, веры в вечные ценности, неподвластные времени, в мире, где преобладают сомнения. Кроме того, ее образ связан с любовной темой. Она выступает в роли единственной избранницы. При этом Анненский рассматривает любовь не земную, физическую, а духовную, обращенную в высшие сферы. Соответственно, чувство лирического героя направлено не столько на конкретную представительницу прекрасного пола, сколько на абстрактный идеал. По мнению ряда исследователей, под идеалом стоит понимать поэзию. Таким образом в одном стихотворении Анненский объединяет мотив творчества с мотивом совершенной любви.

Одиночество, которым пронизано произведение «Среди миров», было характерным состоянием и для самого Иннокентия Федоровича. Он никогда не стремился к славе и всенародному признанию, долгое время воспринимал свои литературные опыты не всерьез. Первый и единственный прижизненный сборник поэт выпустил, когда ему было почти пятьдесят лет, причем книга вышла под говорящим псевдонимом «Ник. Т-о». При этом сложно переоценить влияние Анненского на акмеизм и футуризм. Его лирика нашла отражение в творчестве Анны Ахматовой, Георгия Иванова, Бориса Пастернака. Важнейшее значение имеют также критические статьи Иннокентия Ивановича и его переводы Гейне, Лонгфелло, Бодлера, Еврипида, Горация, Рембо и других авторов.

Рубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑ Кипарисовый ларец ✑ Короткие стихи ✑ Стихи длиной 8 строк ✑

Анализ стихотворения «Среди миров» Анненского 2 вариант

h2 2,0,0,0,0 —>

Стихотворение «Среди миров» было написано Иннокентием Анненским в 1909 году, незадолго до смерти. При жизни поэта произведение не публиковалось и вышло в свет только в 1910 году в составе сборника «Кипарисовый ларец», выпущенного сыном Анненского.

p, blockquote 10,0,0,0,0 —>

Идейное содержание стихотворения Рассматривать это стихотворение нужно через призму всей поэзии автора, для которой характерна глубокая рефлексивность и декадентские мотивы. Пессимистичность просвечивает и в стихотворении «Среди миров». Она выражается такими словами: «томлюсь», «сомненье тяжело», «не надо света». Последняя фраза наиболее полно характеризует лирическое наследие Анненского в свете идеи потери Бога.

p, blockquote 11,0,0,0,0 —>

В этом плане символично название самого сборника «Кипарисовый ларец», в составе которого вышло стихотворение «Среди миров». Кипарис в символистической традиции понимался как дерево скорби. Лирический герой поэзии Анненского не верит в возможность благополучия человека. Эта тема проявляется в основных мотивах поэзии автора: тоски, смерти, одиночества, раздвоенности мира. Даже любви не по силам внести гармонию в человеческое существование, ибо лирический герой Анненского признает только возвышенное чувство, а оно невозможно в реалиях жизни. Именно такую возвышенную, одухотворенную любовь Анненский возводит в область «миров» и «светил». Это безупречное чувство он именует Звездой. Значимость образа подчеркивается строчным написанием первой буквы («Звезды», «Ее», «с Ней» и т.д). Вообще все главные мотивы лирики Иннокентия Анненского выделялись строчным употреблением первых букв. Достаточно вспомнить написание слов «Тоска» или «Совесть» в стихотворениях «Тоска возврата», «К портрету Достоевского».

Ещё по теме: Иннокентий Анненский ~ Я люблю замирание эха.
p, blockquote 12,0,0,0,0 —>

Звезда, о которой пишет Анненский, становится для лирического героя последним пристанищем во множестве миров. Свет необязательно должен пониматься как энергия, делающая окружающий мир видимым. Свет может быть и светом истины, высших знаний, ответов на вопросы. на такое толкование слова указывает и фраза «сомненье тяжело». При этом автор признается, что высшая любовь не даст ответов на его сомнение («Не потому что от нее светло»), но она способна подарить поэту и его герою наиболее гармоничное для них состояние, когда «не надо света».

p, blockquote 13,0,0,0,0 —>

Средства художественной выразительности Стихотворение написано ямбом, напористость которого несколько смягчают женские рифмы, чередующиеся с мужскими.

p, blockquote 14,0,0,1,0 —>

Отрицательный синтаксический параллелизм («не потому … а потому») связывает воедино две строфы стихотворения.

p, blockquote 15,0,0,0,0 —>

Поэт вводит в произведение высокую книжную лексику (светил, мерцание, томлюсь), чтобы подчеркнуть значимость переживаний лирического героя.

p, blockquote 16,0,0,0,0 —>

В стихотворении просматривается развернутая метафора: храм — это Вселенная («среди миров»), лампады — «мерцание светил», молитва — обращение к Звезде («одно Звезды я повторяю имя»). Сама Звезда при этом наделяется признаками божества.

p, blockquote 17,0,0,0,0 —>

Заключение О стиле поэзии Анненского нередко говорят как о психологическом символизме. Лирический герой всегда погружен в сложные раздумья о загадках мироздания, он будто разгадывает собственные ощущения. Поэтому в его стихах так много недосказанности и иносказаний.

p, blockquote 18,0,0,0,0 —> p, blockquote 19,0,0,0,1 —>

Тема, жанр и литературное направление

Тема, жанр и литературное направление

Тема стихотворения – трагическое одиночество человека во Вселенной (среди миров): одиночество и даже отчаяние, которому что-то мешает стать истинной трагедией; «дух отказа» (О. Мандельштам). В 1900-е годы это вообще одна из главных тем русского символизма, доводившего «невозможную трагедию» до состояния трагикомедии и даже автопародии (ср., напр., лирическую драму А. Блока «Балаганчик»). Однако, по глубокому замечанию О. Мандельштама, «Анненский никогда не сливался с богатырями на глиняных ногах русского символизма – он с достоинством нёс свой жребий отказа – отречения. Дух отказа, проникающий поэзию Анненского, питается сознанием невозможности трагедии в современном русском искусстве благодаря отсутствию синтетического народного сознания, непререкаемого и абсолютного (необходимая предпосылка трагедий)».

Таким образом, по жанру восьмистрочное стихотворение «Среди миров» – классическая элегия (в исконном, древнегреческом смысле), одинокий лирический плач индивида, пребывающего в «томлении» среди мириад чуждых ему звёзд.

Но кто же эта «одна Звезда», написанная с заглавной буквы, как и четыре относящихся к ней местоимения (Её, у Неё, от Неё, с Ней)? Перепробовав множество версий (начиная женой поэта и другими знакомыми ему женщинами и заканчивая Девой Марией), его биографы на сегодняшний день в основном согласны с тем, что Звезда не имеет ни прототипического, ни даже символического значения и что акмеисты верно усматривали в авторе «Среди миров» своего предтечу:

тропы и образы его, ясные и законченные по смыслу и объединённые в стройную художественную систему, не дают основания для расширительного толкования своего иносказательного, а именно метафорического, значения ни в сторону символа, ни в сторону олицетворения. Иными словами, Звезда – это звезда, одна из звёзд во Вселенной. У неё есть имя, которое знает и повторяет лирический герой, но не читатель стихотворения.

Отчего же имя Звезды не названо в тексте стихотворения? Быть может из суеверия, а быть может и потому, что имя может меняться и вообще не важно (здесь сказывается влияние Пушкина, «вечного спутника» Анненского: «Что в имени тебе моём?»), как не важна и любовь («Не потому, чтоб я её любил»). В первой половине стихотворения (в 1-м катрене) лирический герой всё это и высказывает, он как бы стремится поразить читателя парадоксальностью своего мировосприятия и вызвать закономерный вопрос: если всё это не важно, что же важно?. В первой половине стихотворения (в 1-м катрене) лирический герой всё это и высказывает, он как бы стремится поразить читателя парадоксальностью своего мировосприятия и вызвать закономерный вопрос: если всё это не важно, что же важно?

В первой половине стихотворения (в 1-м катрене) лирический герой всё это и высказывает, он как бы стремится поразить читателя парадоксальностью своего мировосприятия и вызвать закономерный вопрос: если всё это не важно, что же важно?

Во второй половине стихотворения (2-м катрене) содержится ответ на этот вопрос

Сформулировать его позволяет употребление эпитета, единственного в данном стихотворении (и то данного в форме не полного, а краткого прилагательного) и потому особенно важного. Сомненье тяжело, и было бы невыносимо тяжело, если бы у человека не было возможности просто поделиться с кем-то этим своим сомнением – хотя бы со Звездой, не дающей ни света, ни ответа. А то что это не просто мечта и поэтическая блажь, а на самом деле какой-никакой ответ, можно видеть на примере свежего, ещё не затуманенного перепевами, восприятия этого образа 50-летнего И

Анненского 20-летним В. Маяковским, который через четыре года после публикации «Среди миров» пишет «Послушайте!» («Просит – чтоб обязательно была звезда!» и т.д.)

А то что это не просто мечта и поэтическая блажь, а на самом деле какой-никакой ответ, можно видеть на примере свежего, ещё не затуманенного перепевами, восприятия этого образа 50-летнего И. Анненского 20-летним В. Маяковским, который через четыре года после публикации «Среди миров» пишет «Послушайте!» («Просит – чтоб обязательно была звезда!» и т.д.).

Заключение

О стиле поэзии Анненского нередко говорят как о психологическом символизме. Лирический герой всегда погружен в сложные раздумья о загадках мироздания, он будто разгадывает собственные ощущения. Поэтому в его стихах так много недосказанности и иносказаний.

—————

—————

—————

Конец стихотворения – все стихи в оригинале.

Стихотворная библиотека. Становитесь участником и публикуйте свои собственные стихи прямо здесь

Стихотворное чудовище – многоязычный сайт о поэзии. Здесь вы можете читать стихи в оригинале на других языках, начиная с английского, а также публиковать свои стихи на доступных языках.

Poetry Monster, 2021. Стихи на английском.

Найти стихотворение, читать стихотворение полностью, стихи, стих, классика и современная поэзия по-русски и на русском языке на сайте Poetry.Monster.

Read poetry in Russian, find Russian poetry, poems and verses by Russian poets on the Poetry.Monster website.

Блог редактора Poetry Monster о политике, экономике, русском языке

Внешние ссылки

Yandex – лучший поисковик на русском языке

Qwant – лучий поисковик во Франции, замечателен для поиска на французском языке, также на других романских и германских языках