Анализ стихотворения Блока «Вися над городом всемирным…»
Цикл «Город», над которым Александр Блок начал работу в 1904 году, кардинально отличается от предыдущих произведений поэта, чувственных, тонких и романтичных. Впрочем, связь между ними все же прослеживается, и заключается она в символах, которые так обожает поэт. Однако если раньше он использовал их для того, чтобы передать собственные чувства и ощущения, то теперь они становятся своеобразными пророчествами.
В цикл «Город» вошло несколько десяткой различных произведений, которые объединены не только символизмом, но и реализмом. Среди них – стихотворение «Вися над городом всемирным…», которое посвящено январским событиям 1905 году. В центре произведения – Санкт-Петербург, колыбель русских революций, которая очень скоро станет братской могилой для тысяч людей. Предчувствуя это, Блок пытается запечатлеть город в стихотворении безмятежным и умиротворенным, отмечая: «Еще монарха в утре лирном самодержавный клонит сон». Однако буря не за горами, и об этом свидетельствует не только череда стачек, прокатившаяся по стране. «Уже на домах веют флаги, готовы новые птенцы», – отмечает поэт, намекая на то, что власть в свою руки намерены захватить выходцы из народа. Им нет никакого дела до величия предков, основавших город на Неве, и на великолепие северной столицы России. Все это не имеет никакого значения, когда речь идет о власти. Блок не питает иллюзий по поводу того, что все лозунги, которыми прикрываются представители народа, являются лишь пустыми словами. Поэтому автор отмечает, что «если лик свободы явлен, то прежде явлен лик змеи». Этот символ Блок использует не случайно, так как именно змее отводится роль искусителя, который не перед чем не остановится ради того, чтобы погубить невинные души. Такой змеей автору представляется революция, которая, по его мнению, рано или поздно все равно произойдет. Блок не берется прогнозировать, чем это обернется и для страны, и для любимого им Санкт-Петербурга. Однако он чувствует, что надвигается что-то страшное и неизбежное. Поэтому пока есть возможность, нужно наслаждаться относительным покоем и счастьем, ведь «голос черни многострунный еще не властен на Неве».
Пророчеству Блока суждено будет сбыться через 12 лет, которые сложно назвать безмятежными. Однако поэт был убежден, что после событий 1905 года Россия получила небольшую отсрочку, чтобы что-то исправить и изменить в лучшую сторону, но не пожелала ею воспользоваться, и тогда оказалась во власти «сверкнувших колец чешуи», безжалостных и беспощадных.
Рубрики стихотворения: Анализ стихотворений ✑ Стихи длиной 16 строк ✑
Анализ стихотворения «Осенняя воля» Блока
Стихотворение А. Блока «Осенняя воля» (1905 г.) напрямую связано с революционными событиями в России. В это время поэт окончательно порывает с мистицизмом и обращается к патриотической теме. На первом этапе революционного движения 1905 г. Блок горячо поддерживал стихийные выступления. Он идеализировал революцию и считал, что только так русский народ обретет долгожданную свободу, которую он отождествлял с древнерусской вольницей.
Лирический герой, судя по всему, выходит из заключения («окно тюрьмы»). Возможно, это всего лишь художественный образ, символизирующий обретение внутренней свободы. Так или иначе, для него открыта широкая дорога. На первый взгляд хмурый осенний пейзаж не предвещает ничего хорошего («битый камень», «глины скудные пласты»). Лирический герой отмечает, что непогода «обнажила кладбища земли»
Но он обращает внимание на «красный цвет», который несомненно символизирует революционное движение. Именно это позволяет герою веселиться и с надеждой продолжать свой нелегкий путь
Автор задает себе вопрос: кто побудил его вступить на эту дорогу? Он с гордостью признается, что сам выбрал этот путь. Лирический герой с радостью окунается в грубый мир «Руси пьяной». Он хочет раствориться в огромной массе простого народа, почувствовать на себе его нелегкую жизнь. В произведении появляется мотив бесшабашной удали, который в дальнейшем блестяще разработает С. Есенин.
В последних двух строфах Блок уже прямо выражает свою любовь к родине. Поэт с горечью признает, что на Руси еще слишком много печали и страданий. Это вызывает у него слезы. Но родину нельзя не полюбить. Только в ее «далях необъятных» можно найти покой и понимание.
Произведение «Осенняя воля» очень близко по смыслу и идейной направленности стихотворениям и . Блок развивает тему искренней любви к нищей и серой России, резко отличающуюся от официального казенного патриотизма. Он замечает все недостатки своей несчастной страны, но они только усиливают его трепетное отношение к ней. Новаторскими являются скрытые намеки автора на неизбежность и радостное ожидание грядущей революции. Ведущую роль в ней будут играть все отверженные обществом «свободные, юные, статные» люди, которые не представляют себе жизни без родины.
Библиография
- Александр Блок. Город // Собрание сочинений / прим. Вл. Орлова. — М.—Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. — Т. 2. — С. 139—209. — 200 000 экз.
- Безродный М. В. «Если живет без меня в Городе имя мое…»: О некоторых особенностях художественной структуры цикла «Город» // Блок А. А. Город. – 1986. – С. 186–218
- Тихомирова Е. А. О словоупотреблении в отдельных произведениях А. Блока и М. Богдановича // Русский язык: Межведомственный сборник. –Мн., 1990. – Вып. 10. – С. 151–157. Сравнительный анализ тропов в одноименных циклах «Город» А. А. Блока и М. Богдановича.
- Байрамова К. В. Сон как архетип «Петербургского текста» в цикле А. А. Блока «Город» (1904–1908) // Текст и подтекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М., 2007. – С. 17–21.
- Козловская С. Э., Шмидт Н. В. [ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/shmidt-kozlovskaya-eshatologicheskoe-prostranstvo.htm Эсхатологическое пространство города в творчестве А. Блока и А. Ахматовой] // Вестник КГУ. — 2007. — № 1. — С. 145-148.
Основные темы поэзии, определение символизма как модернистского течения в литературе
На рубеже XIX-XX веков появляется поэзия, названная модернистской, отличающаяся от прежней, реалистической, поисками иных путей выражения мыслей и чувств. Это было время расцвета творческой мысли, новых идей, необычных форм и приемов, названное в истории русской литературы Серебряным веком, одним из направлений которого был символизм .
Определение «символ» пришло из древнегреческой культуры. Такое слово или словосочетание не воспринимается в его прямом значении, ему придается иной смысл, создающий новый образ.
Но у символистов это понятие использовалось не просто как литературный прием. Глубокое осмысление понятия символа принадлежит русскому религиозному философу В.Соловьеву, который вернул в русскую литературу вкус к мистическим размышлениям и подтексту. Эта культура искала пути осмысления реалий окружающего мира, стремясь увидеть скрытое от человеческого взгляда, передать смысл посредством символов, которые бесконечны и многолики, их порой сложно истолковать, можно лишь догадаться об их сути. Символ должен был служить эстетическим проводником между земным и потусторонним миром. Один из символистов, Д.Мережковский, так определил это явление: «Смысл мерцает сквозь красоту символа».
Зарождение течения символизма в России началось еще в 90-е годы XIX в., и его родоначальником считают В.Брюсова. К наиболее известным символистам относится Блок. Все созданные стихотворения поэт объединил в сборники, вошедшие в циклы трех книг, которые назвал «трилогией вочеловечивания». В них прослеживается история развития его лирического героя от романтического рыцаря до гражданина, разделившего судьбу России с потрясениями начала ХХ века. В каждой книге свои преобладающие мотивы и доминирующие образы в поэзии. В первой отражены внутренние переживания лирического героя и его поклонение одухотворенному образу Прекрасной Дамы, утверждение красоты бытия и ожидание откровения. Во второй передано противоположное мироощущение: смятение, поиски жизненного пути, отсутствие понимания мира, основные образы – стихия, город, смута. В третьей преобладают размышления о судьбе России, о своем месте в «страшном мире», ощущение безысходности.
Анализ стихотворения Блока «Осенняя воля»
Произведение, созданное летом 1905 г., предвосхищает появление оригинальной трактовки патриотической темы, в которой осознание острых жизненных противоречий не может заглушить печальную искреннюю любовь к родному краю.
Возникающий в зачине мотив «каменного пути» вызывает в памяти классическое « » Лермонтовский «эффект» поддерживается запоминающимся ритмическим рисунком, основанным на пятистопной хореической строке. Однако философское содержание двух текстов разнится. Усталая страдающая душа лермонтовского героя жаждет гармонии, достигаемой вечным успокоением. Блоковский субъект речи не мыслит себя без родной земли — погрязшей в нищете, но прекрасной. В идейном отношении к анализируемому стихотворению гораздо ближе другое лермонтовское творение — « », герой которой предпочитает официальному пафосу славословий трепетное, интимное признание в любви к березам, полям, ночным огонькам деревенских изб.
Пейзаж, возникающий в первых строфах «Осенней воли», скуден и дисгармоничен: порывистый влажный ветер веет над косогорами, покрытыми обломками камня, и островками желтой глины. Сумрачная картина порождает мотив смерти. Олицетворенный образ разгулявшейся осени открыл миру «кладбища земли». Единственной яркой доминантой становятся рябиновые ягоды, однако и здесь автор опирается на амбивалентные характеристики оттенков красного, которые могут обозначать тревогу, опасность, душевный диссонанс.
Особенности тематики и поэтики
Поэтика цикла во многом построена на синонимичных антитезах: солнце — мрак, город — природа, свобода — несвобода. Постоянный образ — «пыльный город». Для Блока город с фабричными гарью и трубами — растлитель, чуть ли не насильник. Единственное спасение, предлагаемое поэтом, — побег: Здесь недоступны неба своды Сквозь дым и прах! Бежим, бежим, дитя природы, Простор – в полях!
(«Бежим, бежим, дитя свободы», 1900).
Петербург предстаёт как город, в котором грань между реальностью и «иными мирами» истончается. В цикле сильны эсхатологические мотивы (первое стихотворение — «Последний день»).
Отрывок, характеризующий Город (цикл Блока)
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья. Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога. Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы. Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова. Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre , но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей. Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman и кончавшимися: votre obeissant fils, умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня. Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно. Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Стихи о России – связь судьбы Блока с судьбой Родины
Главный цикл третьей книги — «Родина». Николай Гумилев писал: «Перед Блоком стоят два сфинкса, заставляющие его петь и плакать своими неразрешимыми загадками: Россия и собственная душа». Блок считал, что России суждена мессианская роль духовного спасения мира.
В стихотворении «Русь» (1906 г). лирический герой, погружаясь в сон, видит волшебные и мистические действа , из которых складывается образ России, окутанный вековыми тайнами и преданиями старины, воплотившей в себе и грех, и святость. Ему снится водоворот ночных хороводов разноликих народов, колдуны, «ведуны с ворожеями», ведьмы с чертями. В этой дремоте он узнает нищету бескрайних просторов необычайной страны, представляющейся в лохмотьях, но не запятнавшей «первоначальной чистоты» и почивающей в своих тайнах.
В пророческом стихотворении«Россия» (1908 г.) – Блоку его страна в начале XX в. видится все такой же, как и в «годы золотые»: расхлябанные колеи дорог, в которых вязнут колеса убогой повозки, серые избы. Россия представлена в образе обманутой женщины с разбойной красой и прекрасными чертами, в узорном платке до бровей, от слез которой реки становятся все шумней.Нищая, она не жалости достойна, ибо все вынесет, не пропадет и не сгинет.
В цикле «На поле Куликовом» (1908 г.) отразились размышления о прошлом и будущем Родины. Куликовская битва была победой не столько военной, сколько моральной, победой национального самосознания. Для Блока это сражение стало символическим событием в истории России, которому суждено возвращаться. Борьба за национальную независимость будет для России «вечным боем».
Само сражение не описано, только стремительное движение к полю боя и ночь перед сражением, важно состояние воина накануне решающей схватки, готового умереть за святое дело. Образ Богородицы ощутим в криках лебедей, в струящихся лучах рассвета, в блеснувшем отражении волны на мече, на кольчуге и щите. Последние строки обращены к каждому, чье сердце не может жить покоем
Последние строки обращены к каждому, чье сердце не может жить покоем.
Цикл город блок все стихи
Александр Александрович Блок
Сборник «Город» (1904—1908)
В ОКТЯБРЕ
Открыл окно. Какая хмурая Столица в октябре! Забитая лошадка бурая Гуляет на дворе. Снежинка легкою пушинкою Порхает на ветру, И елка слабенькой вершинкою Мотает на юру. Жилось легко, жилось и молодо — Прошла моя пора. Вон — мальчик, посинев от холода, Дрожит среди двора. Всё, всё по старому, бывалому, И будет как всегда: Лошадке и мальчишке малому Не сладки холода. Да и меня без всяких поводов Загнали на чердак. Никто моих не слушал доводов, И вышел мой табак. А всё хочу свободной волею Свободного житья, Хоть нет звезды счастливой более С тех пор, как запил я! Давно звезда в стакан мой канула, — Ужели навсегда?… И вот душа опять воспрянула: Со мной моя звезда! Вот, вот — в глазах плывет манящая, Качается в окне… И жизнь начнется настоящая, И крылья будут мне!
И даже всё мое имущество С собою захвачу! Познал, познал свое могущество!… Вот вскрикнул… и лечу! Лечу, лечу к мальчишке малому, Средь вихря и огня… Всё, всё по старому, бывалому, Да только — без меня!
Октябрь 1906
ГИМН
В пыльный город небесный кузнец прикатил Огневой переменчивый диск. И по улицам — словно бесчисленных пил Смех и скрежет и визг. Вот в окно, где спокойно текла Пыльно-серая мгла, Луч вонзился в прожженное сердце стекла, Как игла. Все испуганно пьяной толпой Покидают могилы домов… Вот — всем телом прижат под фабричной трубой Незнакомый с весельем разгульных часов… Он вонзился ногтями в кирпич В унизительной позе греха… Но небесный кузнец раздувает меха, И свистит раскаленный, пылающий бич. Вот — на груде горячих камней Распростерта не смевшая пасть… Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей Набежавшая страсть… Вот — монах, опустивший глаза, Торопливо идущий вперед… Но и тех, кто безумно обеты дает, Кто бесстрастные гимны поет, Настигает гроза! Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудь На распутьях, в подвалах, на башнях — хвала! Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, — Наши гимны, и песни, и сны — без числа!… Золотая игла! Исполинским лучом пораженная мгла! Опаленным, сметенным, сожженным дотла — Хвала!
