Валентин распутин

Краткое содержание рассказа Бунина «Ворон»

Отец рассказчика занимает очень важную должность в губернском городе. Человек он тяжёлый, угрюмый, молчаливый и жестокий. Невысокий, плотный, сутуловатый, тёмный и большеносый, внешне он напоминает ворона. Отец давно вдовеет, детей у него двое — рассказчик и его маленькая сестра Лиля. Вся семья живёт в просторной казённой квартире.

Больше полугода рассказчик провёл в Москве, учился в Катковском лицее. Весной, окончив лицей, он приезжает домой и поражается переменам, произошедшим в жизни его семьи. Прежде холодный и тёмный дом озаряет присутствие новой няни восьмилетней Лили — бедной девушки Елены, дочери мелкого подчинённого отца, худенькой, белокурой, с тонким нежным лицом. Она рада, что хорошо устроилась сразу после гимназии, а также приезду рассказчика, появлению в доме сверстника. При отце она робеет, постоянно с тревогой следит за молчаливой, злой, резкой Лилей.

По вечерам отец всегда пьёт чай, а за самоваром сидит Елена. Отец говорит странные вещи, например, о том, что белокурым женщинам идут платья из чёрного или пунцового бархата с рубиновым крестиком. Он добавляет, что всё это только мечты, потому что отец Елены получает маленькую зарплату, а детей у него, кроме Елены ещё пять человек, и ей, скорее всего, придётся прожить в бедности. Рассказчику он говорит, что вряд ли он получит его наследство потому, что «не очень-то он папеньку своей любовью жалует».

Рассказчик с Еленой влюбляются друг в друга, обнимаются и целуются во время коротких встреч. Однажды отец видит это и высылает рассказчика в свою самарскую деревню на всё лето, а осенью велит найти себе службу в Москве или Петербурге и грозится в случае непослушания лишить наследства.

В ту же ночь рассказчик уезжает к одному из лицейских товарищей в деревню Ярославской губернии и живёт у него до осени. Осенью, по протекции отца товарища, рассказчик поступает в министерство иностранных дел в Петербурге. Он пишет отцу, что отказывается от наследства и всякой помощи.

Зимой рассказчик узнаёт, что отец оставил службу и переехал в Петербург «с прелестной молоденькой женой». Однажды рассказчик замечает их в ложе Мариинского театра. Жена отца Елена одета в платье из пунцового бархата, на шейке у неё сверкает рубиновый крестик.

Предыдущая

ПересказыКраткое содержание рассказа Бунина «Таня»

Следующая

ПересказыКраткое содержание повести Куприна «Молох»

Главные герои

В кратком содержании «Ворона» Бунина можно немного рассказать о главных действующих лицах рассказа.

Рассказчик — это молодой человек (его имя в тексте не упоминается), сын богатого чиновника. Впечатлителен, импульсивен. Влюблен в няню своей младшей сестры — Елену.

Отец рассказчика — чиновник, занимающий видный пост в губернском городе. По внешности и характеру напоминает своему сыну ворона: угрюмый, строгий, тяжелый. Неравнодушен к молодой девушке Елене.

Елена Николаевна — молоденькая девушка, ровесница рассказчику

Работает няней у важного чиновника. Скромная, тихая, отвечает взаимностью молодому человеку

Новая няня для Лили

В кратком содержании «Ворона» Бунина рассказывается о том, что молодой человек заметил изменения по приезду из Москвы. Словно солнце поселилось в их квартире, и свет исходил от одной юной особы, сменившей старую няню его младшей сестры Лили. Эта девушка была ровесницей молодого человека, ее отец был подчиненным у «ворона», но семья жила бедно. Поэтому юная особа очень обрадовалась тому, что оказалась на таком хорошем месте после окончания гимназии.

Девушку звали Елена, «ворон» же всегда обращался к ней по имени-отчеству — Елена Николаевна. Лена была пуглива, робка, всегда неловко себя чувствовала за чинными обедами этого семейства. Но рассказчик заметил, что даже не только сам дом изменился, но и некоторые повадки его отца. Он стал терпимее к слугам, стал немного больше разговаривать. Когда он обращался к молодой няне, она смущалась и краснела. Но еще Лена старалась не смотреть в сторону его сына.

Это не укрылось от взора сурового «ворона»: чем сильнее девушка старалась не поднимать глаз на рассказчика, тем холоднее относился отец к своему сыну. Все понимали, что эта робость от страха того, что она чувствует себя счастливой рядом с молодым человеком. Однажды за чаем строгий хозяин сказал, что Елене Николаевне подойдут пунцовое платье и рубиновый крестик, но об этом ей можно только лишь мечтать. Однако мечты могут и сбыться. Тогда еще ни его сын, ни юная девушка не знали о чувствах «ворона».

Главные герои

В кратком содержании «Ворона» Бунина можно немного рассказать о главных действующих лицах рассказа.

Рассказчик — это молодой человек (его имя в тексте не упоминается), сын богатого чиновника. Впечатлителен, импульсивен. Влюблен в няню своей младшей сестры — Елену.

Отец рассказчика — чиновник, занимающий видный пост в губернском городе. По внешности и характеру напоминает своему сыну ворона: угрюмый, строгий, тяжелый. Неравнодушен к молодой девушке Елене.

Елена Николаевна — молоденькая девушка, ровесница рассказчику

Работает няней у важного чиновника. Скромная, тихая, отвечает взаимностью молодому человеку

Иван Бунин — Ворон

Бунин Иван Алексеевич

Отец мой похож был на ворона. Мне пришло это в голову, когда я был еще мальчиком: увидал однажды в «Ниве» картинку — какую-то скалу и на ней Наполеона с его белым брюшком и лосинами, в черных коротких сапожках, и вдруг засмеялся от радости, вспомнив картинки в «Полярных путешествиях» Богданова, — так похож показался мне Наполеон на пингвина, — а потом грустно подумал: «А папа похож на ворона…»

Отец занимал в нашем губернском городе очень видный служебный пост, и это еще более испортило его, думаю, что даже в том чиновном обществе, к которому принадлежал он, не было человека более тяжелого, более угрюмого, молчаливого, холодно жестокого в медлительных словах и поступках Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный, с длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон — особенно когда бывал в черном фраке на благотворительных вечерах нашей губернаторши, сутуло и крепко стоял возле какого-нибудь киоска в виде русской избушки, поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами на танцующих, на подходящих к киоску, да и на ту боярыню, которая с чарующей улыбкой подавала из киоска плоские фужеры желтого дешевого шампанского крупной рукой в бриллиантах, — рослую даму в парче и кокошнике с носом настолько розово-белым от пудры, что он казался искусственным. Был отец давно вдов, нас, детей, было у него лишь двое, — я да маленькая сестра моя Лиля, — и холодно, пусто блистала своими огромными, зеркально-чистыми комнатами наша просторная казенная квартира во втором этаже одного из казенных домов, выходивших фасадами на бульвар в тополях между собором и главной улицей. К счастью, я больше полугода жил в Москве, учился в Катковском лицее, приезжал домой лишь на святки и летние каникулы. В том году встретило меня, однако, дома нечто совсем неожиданное.

— Белокурым, любезная Елена Николаевна, идет или черное, или пунсовое… Вот бы весьма шло к вашему лицу платье черного атласу с зубчатым, стоячим воротом а ля Мария Стюарт, унизанным мелкими брильянтами… или средневековое платье пунсового бархату с небольшим декольте и рубиновым крестиком… Шубка темно- синего лионского бархату и венецианский берет тоже пошли бы к вам… Все это, конечно, мечты, — говорил он усмехаясь… — Ваш отец получает у нас всего семьдесят пять рублей месячных, а детей у него, кроме вас, еще пять человек, мал мала меньше, значит, вам скорей всего придется всю жизнь прожить в бедности. Но и то сказать, какая же беда в мечтах? Они оживляют, дают силы, надежды. А потом, разве не бывает так, что некоторые мечты вдруг сбываются? Редко, разумеется, весьма редко, а сбываются… Ведь вот выиграл же недавно по выигрышному билету повар на вокзале в Курске двести тысяч, — простой повар!

Она пыталась делать вид, что принимает все это за милые шутки, заставляла себя взглядывать на него, улыбаться, а я, будто и не слыша ничего, раскладывал пасьянс «Наполеон». Он же пошел однажды еще дальше, вдруг молвил, кивнув в мою сторону:

— Вот этот молодой человек тоже, верно, мечтает: мол, помрет в некий срок папенька, и будут у него куры не клевать золота! А куры-то и впрямь не будут клевать, потому что клевать будет нечего. У папеньки, разумеется, кое-что есть, — например, именьице в тысячу десятин чернозему в Самарской губернии, — только навряд оно сынку достанется, не очень-то он папеньку своей любовью жалует, и, насколько понимаю, выйдет из него мот первой степени…

Был этот последний разговор вечером под Петров день, — очень мне памятный. Утром того дня отец уехал в собор, из собора — на завтрак к имениннику губернатору. Он и без того никогда не завтракал в будни дома, так что и в тот день мы завтракали втроем, и под конец завтрака Лиля, когда подали вместо ее любимых хворостиков вишневый кисель, стала пронзительно кричать на Гурия, стуча кулачками по столу, сошвырнула на пол тарелку, затрясла головой, захлебнулась от злых рыданий. Мы кое-как дотащили ее в ее комнату, — она брыкалась, кусала нам руки, — умолили ее успокоиться, наобещали жестоко наказать повара, и она стихла, наконец, и заснула. Сколько трепетной нежности было для нас даже в одном этом — в совместных усилиях тащить ее, то и дело касаясь рук друг друга! На дворе шумел дождь, в темнеющих комнатах сверкала иногда молния и содрогались стекла от грома.

Рассказчик вспоминает о бедной Лизе

Рассказчик хорошо знал окрестности Москвы, потому что любил бродить «без плана, без цели» по окрестностям города.

Рассказчик

 — чувстви­тельный романтик, любит природу.

Любимым его местом был холм с развалинами старинного монастыря. С одной стороны холма простиралась Москва, с другой — рощи и возделанные поля.

Рассказчик часто приходил к развалинам, размышлял о судьбах живших в монастыре монахов, рассматривал врата храма, украшенные религиозными сюжетами. Но чаще всего он вспоминал о бедной Лизе.

Лиза

 — бедная девушка-крестьянка, 15 лет, очень красивая, добрая, честная, трудо­лю­бивая, наивная.

Главные герои

В кратком содержании «Ворона» Бунина можно немного рассказать о главных действующих лицах рассказа.

Рассказчик — это молодой человек (его имя в тексте не упоминается), сын богатого чиновника. Впечатлителен, импульсивен. Влюблен в няню своей младшей сестры — Елену.

Отец рассказчика — чиновник, занимающий видный пост в губернском городе. По внешности и характеру напоминает своему сыну ворона: угрюмый, строгий, тяжелый. Неравнодушен к молодой девушке Елене.

Елена Николаевна — молоденькая девушка, ровесница рассказчику

Работает няней у важного чиновника. Скромная, тихая, отвечает взаимностью молодому человеку

Текст книги «Ворон»

Иван Алексеевич Бунин Ворон

Отец мой был похож на ворона. Мне пришло это в голову, когда я был еще мальчиком: увидал однажды в «Ниве» картинку, какую-то скалу и на ней Наполеона с его белым брюшком и лосинами, в черных коротких сапожках, и вдруг засмеялся от радости, вспомнив картинки в «Полярных путешествиях» Богданова, – так похож показался мне Наполеон на пингвина, – а потом грустно подумал: а папа похож на ворона… Отец занимал в нашем губернском городе очень видный служебный пост, и это еще более испортило его; думаю, что даже в том чиновном обществе, к которому принадлежал он, не было человека более тяжелого, более угрюмого, молчаливого, холодно жестокого в медлительных словах и поступках. Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон – особенно когда бывал в черном фраке на благотворительных вечерах нашей губернаторши, сутуло и крепко стоял возле какого-нибудь киоска в виде русской избушки, поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами на танцующих, на подходящих к киоску, да и на ту боярыню, которая с чарующей улыбкой подавала из киоска плоские фужеры желтого дешевого шампанского крупной рукой в бриллиантах, – рослую даму в парче и кокошнике, с носом, настолько розово-белым от пудры, что он казался искусственным. Был отец давно вдов, нас, детей, было у него лишь двое, – я да маленькая сестра моя Лиля, – и холодно, пусто блистала своими огромными, зеркально-чистыми комнатами наша просторная казенная квартира во втором этаже одного из казенных домов, выходивших фасадами на бульвар в тополях между собором и главной улицей. К счастью, я больше полугода жил в Москве, учился в Катковском лицее, приезжал домой лишь на Святки и летние каникулы. В том году встретило меня, однако, дома нечто совсем неожиданное.

Весной того года я кончил лицей и, приехав из Москвы, просто поражен был: точно солнце засияло вдруг в нашей прежде столь мертвой квартире, – всю ее озаряло присутствие той юной, легконогой, что только что сменила няньку восьмилетней Лили, длинную, плоскую старуху, похожую на средневековую деревянную статую какой-нибудь святой. Бедная девушка, дочь одного из мелких подчиненных отца, была она в те дни бесконечно счастлива тем, что так хорошо устроилась тотчас после гимназии, а потом и моим приездом, появлением в доме сверстника. Но уж до чего была пуглива, как робела при отце за нашими чинными обедами, каждую минуту с тревогой следя за черноглазой, тоже молчаливой, но резкой не только в каждом своем движении, но даже и в молчаливости Лилей, будто постоянно ждавшей чего-то и все как-то вызывающе вертевшей своей черной головкой! Отец за обедами неузнаваем стал: не кидал тяжких взглядов на старика Гурия, в вязаных перчатках подносившего ему кушанья, то и дело что-нибудь говорил, – медлительно, но говорил, – обращаясь, конечно, только к ней, церемонно называя ее по имени-отчеству, – «любезная Елена Николаевна», – даже пытался шутить, усмехаться. А она так смущалась, что отвечала лишь жалкой улыбкой, пятнисто алела тонким и нежным лицом – лицом худенькой белокурой девушки в легкой белой блузке с темными от горячего юного пота подмышками, под которой едва означались маленькие груди. На меня она за обедом и глаз поднять не смела: тут я был для нее еще страшнее отца. Но чем больше старалась она не видеть меня, тем холоднее косился отец в мою сторону: не только он, но и я понимал, чувствовал, что за этим мучительным старанием не видеть меня, а слушать отца и следить за злой, непоседливой, хотя и молчаливой Лилей скрыт был совсем иной страх – радостный страх нашего общего счастья быть возле друг друга. По вечерам отец всегда пил чай среди своих занятий, и прежде ему подавали его большую чашку с золотыми краями на письменный стол в кабинете; теперь он пил чай с нами, в столовой, и за самоваром сидела она – Лиля в этот час уже спала. Он выходил из кабинета в длинной и широкой тужурке на красной подкладке, усаживался в свое кресло и протягивал ей свою чашку. Она наливала ее до краев, как он любил, передавала ему дрожащей рукой, наливала мне и себе и, опустив ресницы, занималась каким-нибудь рукоделием, а он не спеша говорил – нечто очень странное:

– Белокурым, любезная Елена Николаевна, идет или черное, или пунсовое… Вот бы весьма шло к вашему лицу платье черного атласу с зубчатым, стоячим воротом а-ля Мария Стюарт, унизанным мелкими бриллиантами… или средневековое платье пунсового бархату с небольшим декольте и рубиновым крестиком… Шубка темно-синего лионского бархату и венецианский берет тоже пошли бы к вам… Все это, конечно, мечты, – говорил он, усмехаясь. – Ваш отец получает у нас всего сем

…

Текст книги «Ворон»

Иван Алексеевич Бунин Ворон

Отец мой был похож на ворона. Мне пришло это в голову, когда я был еще мальчиком: увидал однажды в «Ниве» картинку, какую-то скалу и на ней Наполеона с его белым брюшком и лосинами, в черных коротких сапожках, и вдруг засмеялся от радости, вспомнив картинки в «Полярных путешествиях» Богданова, – так похож показался мне Наполеон на пингвина, – а потом грустно подумал: а папа похож на ворона… Отец занимал в нашем губернском городе очень видный служебный пост, и это еще более испортило его; думаю, что даже в том чиновном обществе, к которому принадлежал он, не было человека более тяжелого, более угрюмого, молчаливого, холодно жестокого в медлительных словах и поступках. Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон – особенно когда бывал в черном фраке на благотворительных вечерах нашей губернаторши, сутуло и крепко стоял возле какого-нибудь киоска в виде русской избушки, поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами на танцующих, на подходящих к киоску, да и на ту боярыню, которая с чарующей улыбкой подавала из киоска плоские фужеры желтого дешевого шампанского крупной рукой в бриллиантах, – рослую даму в парче и кокошнике, с носом, настолько розово-белым от пудры, что он казался искусственным. Был отец давно вдов, нас, детей, было у него лишь двое, – я да маленькая сестра моя Лиля, – и холодно, пусто блистала своими огромными, зеркально-чистыми комнатами наша просторная казенная квартира во втором этаже одного из казенных домов, выходивших фасадами на бульвар в тополях между собором и главной улицей. К счастью, я больше полугода жил в Москве, учился в Катковском лицее, приезжал домой лишь на Святки и летние каникулы. В том году встретило меня, однако, дома нечто совсем неожиданное.

Весной того года я кончил лицей и, приехав из Москвы, просто поражен был: точно солнце засияло вдруг в нашей прежде столь мертвой квартире, – всю ее озаряло присутствие той юной, легконогой, что только что сменила няньку восьмилетней Лили, длинную, плоскую старуху, похожую на средневековую деревянную статую какой-нибудь святой. Бедная девушка, дочь одного из мелких подчиненных отца, была она в те дни бесконечно счастлива тем, что так хорошо устроилась тотчас после гимназии, а потом и моим приездом, появлением в доме сверстника. Но уж до чего была пуглива, как робела при отце за нашими чинными обедами, каждую минуту с тревогой следя за черноглазой, тоже молчаливой, но резкой не только в каждом своем движении, но даже и в молчаливости Лилей, будто постоянно ждавшей чего-то и все как-то вызывающе вертевшей своей черной головкой! Отец за обедами неузнаваем стал: не кидал тяжких взглядов на старика Гурия, в вязаных перчатках подносившего ему кушанья, то и дело что-нибудь говорил, – медлительно, но говорил, – обращаясь, конечно, только к ней, церемонно называя ее по имени-отчеству, – «любезная Елена Николаевна», – даже пытался шутить, усмехаться. А она так смущалась, что отвечала лишь жалкой улыбкой, пятнисто алела тонким и нежным лицом – лицом худенькой белокурой девушки в легкой белой блузке с темными от горячего юного пота подмышками, под которой едва означались маленькие груди. На меня она за обедом и глаз поднять не смела: тут я был для нее еще страшнее отца. Но чем больше старалась она не видеть меня, тем холоднее косился отец в мою сторону: не только он, но и я понимал, чувствовал, что за этим мучительным старанием не видеть меня, а слушать отца и следить за злой, непоседливой, хотя и молчаливой Лилей скрыт был совсем иной страх – радостный страх нашего общего счастья быть возле друг друга. По вечерам отец всегда пил чай среди своих занятий, и прежде ему подавали его большую чашку с золотыми краями на письменный стол в кабинете; теперь он пил чай с нами, в столовой, и за самоваром сидела она – Лиля в этот час уже спала. Он выходил из кабинета в длинной и широкой тужурке на красной подкладке, усаживался в свое кресло и протягивал ей свою чашку. Она наливала ее до краев, как он любил, передавала ему дрожащей рукой, наливала мне и себе и, опустив ресницы, занималась каким-нибудь рукоделием, а он не спеша говорил – нечто очень странное:

– Белокурым, любезная Елена Николаевна, идет или черное, или пунсовое… Вот бы весьма шло к вашему лицу платье черного атласу с зубчатым, стоячим воротом а-ля Мария Стюарт, унизанным мелкими бриллиантами… или средневековое платье пунсового бархату с небольшим декольте и рубиновым крестиком… Шубка темно-синего лионского бархату и венецианский берет тоже пошли бы к вам… Все это, конечно, мечты, – говорил он, усмехаясь. – Ваш отец получает у нас всего сем

…

конец ознакомительного фрагмента

Глава 4. Мещерский выбирает Натали

Весь следующий день Натали провела в своей комнате, вышла только к вечеру, была весела и очень приветлива с Мещерским. Соня иронично предположила, что Натали влюбилась.

После ужина Соня сказала, что у неё началось обычное женское недомогание, и она несколько дней проведёт в постели. Целых пять дней Натали заменяла Соню, управляла хозяйством, и это ей нравилось. Вечера она проводила с подругой и старалась не оставаться с Мещерским наедине. Мещерский решил уехать, а пока старался вести себя с девушкой как можно сдержанней.

Постепенно Соня начала выходить из спальни. К ужасу Мещерского, она была с ним капризна и не в меру нежна, называла его «Витиком», не стесняясь присутствия Натали.

Однажды вечером, оставшись с Натали наедине, Мещерский попросил у неё разрешения представиться её родителям, когда она вернётся домой. Девушка призналась, что любит его, и сказала, что вернётся домой через несколько дней.

Питание и кормовое поведение

Вороны всеядны, но основу их питания составляет падаль, поэтому основные места кормежки воронов располагаются около свалок и скотобоен. Кроме того, они могут находить добычу в самых разных местах — на лесных опушках, вырубках и гарях, на горных пастбищах, на морских побережьях. В добычу входят трупы как крупных животных, так и мелких зверьков, а также птицы и их яйца, лягушки, насекомые, а на побережьях — снулая рыба, морские ежи, моллюски. Таким образом, ворон играет в природе роль санитара. Именно с питанием падалью связано и раннее гнездование ворона (в феврале—марте), когда из-под снега вытаивают трупы погибших за зиму животных, на которых иногда собирается до десятка окрестных воронов. Однако ворон проявляет себя и как настоящий хищник и ловит живых животных, чаще всего грызунов и ящериц. Пара воронов совместными усилиями может одолеть зайца или некрупное раненное копытное. Известны случаи, когда вороны разбивали панцири черепах и крупные кости, бросая их с высоты на камни. Иногда вороны делают запасы корма.

Средства художественной выразительности

Одним из ведущих средств художественной выразительности в «Вороне» является аллитерация. Именно этот приём помогает создать автору подобающую атмосферу мрака и ужаса в поэме. Ассонанс содержится даже в рефрене, который становится криком ворона: Quoth the Raven “Nevermore”.

Метафора выступает в поэме как ведущий троп. Образ ворона сам по себе метафора – символ страха и бесконечной скорби, а его чёрное перо – предвестник мук после смерти. Одной из ярких метафор является взгляд ворона: его горящие глаза, что жгут героя изнутри (fiery eyes now burned into my bosom’s core).

Эдгар По неоднократно обращается к антитезе. Чёрному ворону противопоставляется белый мрамор, бушующей снаружи буре — покой внутри жилища. Присутствует контраст и внутри образа ворона. То он величавый, то неказистый, то смешной, то ужасный. Ряд контрастных эпитетов показывает волнения, происходящие в душе героя, ведь мы видим птицу его глазами.

О рассказе И. А. Бунина «Ворон»

Зачем читаем мы? – этот вопрос, волновавший И. А. Бунина, пронизал его маленький по объёму – чуть больше одной страницы! – и большой по мыс­лям очерк «Книга».

«Опять с раннего утра читаю, опять с кни­гой в руках! И так изо дня в день, с само­го детства! Полжизни прожил в каком-то несуществующем мире, среди людей ни­когда не бывших, выдуманных, волнуясь их судьбами, их радостями и печалями, как своими собственными, до могилы свя­зав себя с Авраамом и Исааком… с Со­кратом и Юлием Цезарем, Гамлетом и Данте, Гретхен и Чацким, Собакевичем и Офелией, Печориным и Наташей Росто­вой!»

Так писал Иван Бунин

И добавлял, может быть, самое важное, самое со­кровенное о результатах чтения книг: «А зачем выдумывать? Зачем героини и герои? Зачем непременно роман, повесть?». А после всех вопросов – замеча­тельная заключительная строка: «…вечная мука – вечно молчать, не го­ворить как раз о том, что есть истинно твоё и единственно настоящее, требующее наиболее законно выражения, то есть следа, воплощения и сохранения хотя бы в слове!». А после всех вопросов – замеча­тельная заключительная строка: «…вечная мука – вечно молчать, не го­ворить как раз о том, что есть истинно твоё и единственно настоящее, требующее наиболее законно выражения, то есть следа, воплощения и сохранения хотя бы в слове!»

А после всех вопросов – замеча­тельная заключительная строка: «…вечная мука – вечно молчать, не го­ворить как раз о том, что есть истинно твоё и единственно настоящее, требующее наиболее законно выражения, то есть следа, воплощения и сохранения хотя бы в слове!»

История создания

Первые упоминания «Ворона» относятся к 1844 году. В 1842 году любимая супруга Эдгара Вирджиния Клемм заболела чахоткой и была обречена на скорую смерть, в 1847 году она скончалась в возрасте двадцати трёх лет. Предчувствуя неминуемую трагедию, По пишет множество стихотворений, в том числе поэму «Ворон». Однако посвящено сочинение не ей, а поэтессе викторианской эпохи Элизабет Браунинг. Именно из её поэмы «Поклонник леди Джеральдины» автор позаимствовал стихотворный размер для будущего «Ворона».

Опубликована поэма в 1845 году в нью-йоркской ежедневной газете «Evening Mirror». Авторский гонорар составил всего пять долларов, но произведение принесло автору невероятную известность. На волне этого успеха издаётся несколько поэтических сборников.